Что нового в понимание человека внесла эпоха просвещения
Человек в контексте идей эпохи просвещения.
Время, названное в истории Европы эпохой Просвещения, всей логикой своего развития связано с европейским Возрождением и рационализмом XVII века. Сметая средневековую богословскую доктрину греховности человека обреченного всю жизнь на страдания и искупление грехов, гуманисты Возрождения поставили человека в центр мироздания, видя в нем неиссякаемый творческий потенциал. Наслаждение творчеством отныне прочно займет место в шкале жизненных ценностей человека, а счастье будет представляться в ключе античных идеалов как достижение абсолютной гармонии.
В данной лекции мы попробуем представить идеальную модель человека, созданную общественной мыслью, XVIII века. Материал, который будут изложен, должен в понимании искусства века Просвещения, его стилевой и тематической особенности.
Несмотря на то, что весь XVIII век в истории европейской культуры рассматривается под единым названием – век Просвещения, очевидно, что существовали национальные особенности развития общественной мысли в этот период.
Концепция и традиции европейского Просвещения начали формироваться в Англии. К началу XVIII века, по сравнению с другими европейскими государствами Британия оказалась значительно продвинута по пути исторического развития, благодаря завоеваниям свершившейся буржуазной революции. Назревающий промышленный переворот, сформировавшееся третье, буржуазное сословие, совершенствование законодательной системы, наличие двухпалатного парламента закладывали основы гражданского общества в Англии, уводя ее от революционных потрясений в сторону социального мира. В новых условиях зарождающегося капитализма общество вырабатывало понятие жизненных ценностей, которые базировались на незыблемом праве человека стремиться к личному успеху, обогащению, так как только богатство открывало возможность более полного удовлетворения индивидуальных и коллективных потребностей. Коренными условиями достижения целей являлись личная свобода и священное право частной собственности. Характерно, что значительная часть английского общества в XVIII веке, то есть представители разных сословий, признавали такую ценностную шкалу, полагая, что в лице государства они получат гаранта закрепленных в законе прав и свобод.
Особенности английского общества эпохи Просвещения состояли также и в том, что здесь не наблюдалось глубокой пропасти между народом и властвующей элитой, социальные слои были достаточно подвижны, они постоянно перемешивались, что характерно для начального этапа развития капитализма. Кроме того, английская церковь, давно независимая от римской курии, не вступала в конфликты, придерживаясь принципа веротерпимости.
Идеологи эпохи верили, что путь к счастью и благоденствию идет через просвещение народа просвещенными монархами.
Каким же видели идеального человека английские просветители? Этот ответ может быть найден прежде всего в английских романах XVIII века, восхваляющих добродетели своих героев, которые, как правило, бескомпромиссно требовательны к морали. Кстати, следует обратить внимание, что в целом общественная мысль Британии не была склонна к отвлеченному, абстрактному теоретизированию. Для пропаганды своих идей она часто выбирала такие жанры, которые позволяли энергично и занимательно рассуждать о главном. Романы, публицистика, сатира предпочитались не только авторами, но с нетерпением и восторгом ожидались публикой. Заметим, что практически все городское население Англии в XVIII веке было грамотным.
Создавая модели идеального общества, английские просветители видели в каждой отдельной личности участника коллективной созидательной деятельности во благо государства. В XVIII веке старый идеал джентльмена – воина и героя бледнеет, а его место занимает человеколюбивый джентльмен, чей просвещенный ум и высокие моральные качества служат общественному благу. Нравственный долг становится такой универсальной категорией, которая вносит порядок и смысл в хаотический мир страстей и случайностей. Так, например, сюжеты популярных романов С. Ричардсона понизаны понятием нравственного долга. В ″ Истории сэра Чарльза Грандинсона″ автор создает образ совершенного героя, который представлен в конфликтах с самыми разными персонажами и во множестве социальных ролей: родственника, друга, хозяина поместий, опекуна, душеприказчика и защитника всех, кто нуждается в помощи. Социальная активность Грандинсона изображена как применение им основных принципов христианской морали в конкретных условиях этих конфликтов. Их счастливое разрешение, описанное в романе, приводит в итоге к образованию единой, однородной по своим нравственным идеалам, гармоничной и творчески активной среды вокруг Грандинсона, дающей возможность каждому из персонажей свободно развивать свои таланты и совершенствовать свой внутренний мир. Показательно, что в этом идеальном обществе, описанном Ричардсоном, исключается какое-либо принуждение, человеку лишь помогают открыть в самом себе нравственные начала. Кроме того, идеальный мир романа лишен элитарности, так как моральный закон одинаков для всех.
Развертывая в своих произведениях положительную нравственную программу, английские просветители вполне реально оценивали современную ситуацию в обществе, с горечью отмечая, как невозвратно далеко ушел человек от патриархально – справедливой жизни. Может быть, не случайно Джонатан Свифт в ″Путешествиях Гулливера″ отправляет своего героя на остров разумных лошадей, а не людей.
Определение места и назначения человека в обществе повлекло за собой задачу выработки этических требований, без которых невозможна реализация основной задачи. Полагая, что счастье достижимо при условии активной творческой деятельности, а обогащение является естественным стремлением человека и справедливым вознаграждением за труд, английские просветители обосновывают важнейшие условия достижения успеха – необходимость духовной свободы и проявление разумного эгоизма.Следует заметить. что, рассуждая о личном успех, английские просветители связывают его не просто с удовлетворением индивидуальных потребностей, а видят в нем путь к коллективному процветанию. Таким образом, осознание собственного достоинства непременно приводит просвещенного человека к созидательной общественной деятельности.
Граждане, участвовавшие в общественной жизни, должны быть приятны в общении, образованны, им понятны сострадание и сочувствие, они лишены высокомерия и готовы поделиться своим опытом, оказать содействие.
Такие этические координаты с ХУШ века начинают жестко определять стиль поведения, манеру общения, быт англичан. Распространению идей Просвещение в широкие массы способствовала известная открытость образа жизни высших классов Англии, элитарные слои которых являлись носителями новой культуры. В ходе избирательных кампаний, на спортивных соревнованиях, в театре, на народных гуляниях можно было вооружиться примерами достойного поведения. Своеобразными лабораториями нового стиля общения становились разного рода клубы, салоны, университетские общества. Стремясь реализовать свои идеи в социальных низах, просветители обращают особое внимание на развитие благотворительной деятельности, что становится характерной особенностью XYIII века.
Дата добавления: 2016-04-14 ; просмотров: 1503 ; ЗАКАЗАТЬ НАПИСАНИЕ РАБОТЫ
Развитие философской мысли эпохи Просвещения
Всемирная история берет свое начало из античных времен, после следует в Средневековье, продолжается годами эпохи Возрождения, плавно переходя в эпоху Просвещения. Перечисленные периоды концентрировались на накоплении исследовательских знаний, выяснении главенствующего звена (религия или наука), возрождении творческого познания из инквизиционных руин. Время Просвещения стало логическим продолжением прошлого, когда деятели взяли на себя роль реформаторов, сподвижников новейших преобразований, обратили величайшие верования на разум. Исходя из вышеизложенного исходит вывод, что философия эпохи Просвещения стала переломным моментом в истории человечества, точкой отсчета запуска реакционного механизма научно-технического прогресса.
Сущность философствования эпохи Просвещения
Эпохой Просвещения считаются XVII-XVIII века культурно-идеологического развития стран Западной Европы. Начался революционный процесс в Англии (представитель Локк). Максимальный расцвет получил во Франции (Дидро, Монтескье, Ламетри, Руссо, Вольтер). Постепенно стремительное развитие передовых идей перекочевало в Германию (Гердер, Лейбниц). Но, несмотря на западноевропейскую направленность, затронуло технологическое интегрирование Россию (Радищев, Новиков), Северную Америку (Франклин).
После того, как Вольтер ввел в терминологию слово «просвещение», Кант дал тезисное разъяснение. Немецкий философ считал просветительство исторически закономерным периодом развития человеческой расы. Его двигатели направленны на максимальное использование возможностей интеллекта.
Просветительский процесс распространялся на многие государства, но отличительные черты совершенствования являлись неизменными: демократизм, рационализм, прогрессизм, антиклерикализм, исторический оптимизм.
Демократизм отвечал за приобщение к научному реформизму широких слоев населения, воспитание нового поколения культурного человека.
Рационализм характеризовался нескончаемой верой во внутренние возможности разума.
Прогрессизм сводился к не вызывающей сомнения необходимости, важности научно-технического прогресса.
Антиклерикализм призывал оторваться от религиозных догматов (иногда на уровне атеизма), устремиться к исследовательским приоритетам.
Исторический оптимизм заключался в идеализации науки, единстве целевых исторических ориентиров.
Все-таки первой на путь просветительства стала Великобритания, философы которой начали борьбу с религиозными предрассудками, сдерживающими движение естественных наук вперед. Направление получило название «деизм». Представители деизма не могли опровергнуть факт сотворения мира Богом, но постулировали происхождение дальнейших событий (после сотворения мира) природными закономерностями. Английский деизм был аристократическим просвещением, доступным только элите великобританского общества.
Именно просветительскому этапу развития общества характерно становление промышленного производства, развитие инженерии. Поэтому появление водяных мельниц, лифтов стало логическим проявлением инженерной мысли. Отсюда исходит понимание того, что просвещение в философии связано с внедрением практически-конкретного философского знания, где последнее выступает силой, делает человека «властелином природы».
Философы просветительства закрепились в убеждении о том, что только свет науки способен продвинуть человечество к естественной свободе от обременительных навязанных ограничений, искреннему счастью, настоящему благополучию. Мыслители свято веровали в успешность поступков, основанных на научных достижениях. Такой взгляд на жизнь объединял многослойное общество, единым покрывалом просвещения, гарантируя дальнейшее совершенствование цивилизации.
Особенности просвещенского материализма Франции XVIII века
Английский деизм нашел продолжение во французском материализме XVIII века. Целостная последовательность французского направления выводит просвещение из стесненных рамок английского пострелигиозного деизма, направляется к физическим особенностям материального мира. Философы Франции поворачивают неминуемое развитие общества к широким народным массам. Полностью исключают божественное присутствие, опираются на материю, которая, как считали мылслители является сущностью самого существования. Мыслители представляли субстанцию не только собирательным образным понятием, но и мельчайшими частицами, из которых состоят все тела.
Французские просветители представляли наш мир бесконечным, вечным независимо от пространства и времени.
Материя для них представлялась двигающейся субстанцией, что отображало ее исключительную индивидуальность. Именно движение служило основой развития материального существования.
Философ Дидро определил взаимосвязь эволюционного прогресса с многообразием биологических видов, одним из которых является человек. Природу человеческого мышления мыслитель отводил высокоорганизованному, усовершенствованному свойству материи. Исследовательские открытия мыслитель пытался донести до городских народных масс, ради чего «загорелся» идеей энциклопедизма (создания толкового словаря), который бы доходчиво ознакомил людей с закономерностями природных явлений.
Французские материалисты доказывали действенность природных законов, исключали эволюционную случайность. Подобный механистический детерминизм привел ученых к необъективному фатализму, где все неизбежно, заранее предопределено судьбой и попытки человека исправить данность безнадежны (Дидро не соглашался с такой концепцией). Позже потомки отметили идеалистически-однобокий недостаток направления, который являлся пережитком того времени.
Важную роль успешности философы отводили силе воли, сознания просвещенной личности. Примером для многих выступала императрица Екатерина II, которая своим новаторским, цивилизованным подходом внесла просвещение в массы, доказала значимость образования, сочетаемое с психологическим складом ума.
Вольтер, основываясь на абсолютном научном познании, считал человека «разумным механизмом», который не имеет души, но обладает интеллектом и инстинктивным чувством.
Французский материализм отличался механистическим характером. Можно было говорить только о механике развития, а не о самой основательной индустриальной эволюции, как таковой. Но именно философское просветительское направление Франции к ней привело.
Новые философские идеалистические школы Просвещения
Нарастание материалистически настроенных просветительских новаторских направлений XVIII века, вступивших в открытую борьбу с традиционными религиозными данностями, породило появление новых противоборствующих церковно-идеалистических школ.
К таким относится английский «субъективный идеализм». Представитель новой школы Беркли опровергает доводы оппонентов о материализации мироздания, повествуя об отсутствии материи, предписывая все реальные сущности способности человека к мироощущению. Нестандартная философия Беркли не получила широкого распространения из-за своей необычности, но благодаря ей оказалась узнаваемой для мировых мыслителей.
Следующей антиматериалистической философской школой выступает шотландская «философия здравого смысла», основанная Ридом. Главную идею автор сводил к объективному восприятию морали, науки, религии, которое осуществляется с помощью очевидности, здравого рассудка. Рид противоречил «теории ощущений» Беркли, но еще увереннее спорил с материалистами. Философ считал, что любое слепое отрицание противоречит здравому смыслу, так как, не имея достоверной информативности о чем-либо, невозможно утверждать, доказывать обратное.
Философствование новых идеалистических течений, противопоставляемых материалистическим школам, способствовало поиску истины, от которой зависело дальнейшее развитие процесса Просвещения.
«Философия истории» просветительских деятелей XVIII века
Вместе с индустриальным прорывом эпоха Просвещения превозносит социально-политические преобразования общества, от которых зависит правовой статус будущего человека. Речь заходит о полном отказе от феодализма, угнетения, применении таких радикальных мер наказания, как лишение имущества, жизни. «Естественные правовые законы» Локка продолжает Вольтер, обозначая необходимую защиту юридических прав частной собственности, интересов человека.
«Философия истории» в лице Гердера, Кондорсе, определила судьбу просветительства. Кондорсе утверждал, что просвещение необходимо для просветления разума, которое, чаще всего расставит правильные жизненные приоритеты, добродетели. С этой целью философ предлагал увеличить книгопечатание.
Гердер общественную историю видел развитием истории природы, наивысшей целью которой являлась гуманность и сострадание. Такие добродетели способны реализоваться, как считал мыслитель, посредством научного прогресса. Просветительская мысль Гердера заключалась в обожествлении изобретателей, ученых и выявлении опасности деспотизма, вызывающего застой общества. Но особенную роль в понимании философа играла преемственность, как гарант достижения просветительством наивысшей гуманности. Идеальным образцом гуманности выступал добрый, трудолюбивый, бескорыстный, образованный, уважительный человек.
Философские сомнения в неисчерпаемых возможностях науки
Восторженные верования философов-просветителей в мощную силу разума, науки, технического прогресса не для всех были очевидными. Эпоха XVII-XVIII веков наряду с активистами научного движения породила также сомневающихся мыслителей. Философы опасались беспрекословного упования на индустриальное преобразование общества. Если говорить кратко, научные умы боялись масштабности надвигающегося социального переворота, который мог повлечь за собой не только благие последствия, но и негативные.
Юм был приверженцем теории сомнений. Опираясь на беспрерывные дискуссии просвещенных ученых о существовании материи, мыслитель пришел к единственному выводу – решение данного вопроса невозможно только с научной точки зрения.
Будучи сторонником материализма, Юм принимал существование не только научного знания, но и житейской мудрости. Невозможность теоретической доказуемости материализма, как излагал в своих трудах философ, свидетельствует о беспочвенности научных открытий. Юм полагал, что ощущения более очевидны, насущны, нежели материя, поэтому теория Беркли ближе к реальности, чем материализм. Но все же мыслитель просвещает читателя и в области мира ощущений: иллюзорность причинно-следственных явлений не позволяет составить представление об истинности их происхождения. Ученый углубился еще сильнее в религиозную тематику: нельзя судить о научных вопросах, уповая на божественное участие, поскольку религия дурно влияет на социальную жизнь.
Юм был ярким представителем агностицизма, направления, основывающегося на непознаваемости мира. Так же, как и Кант, философ полагал – познание реальности путем личного опыта невозможно, так как принципиально невозможно доскональное опровержение либо доказательство любых субъективных утверждений. Человек неспособен на основании только имеющегося опыта, постичь загадки мироздания, но это не говорит о том, что познание полностью бесполезно.
Кант углубился в теорию Юма. Немецкий мыслитель пришел к выводу, что человек с помощью научной деятельности способен познать не столько природу, сколько некоторые действительные природные процессы. Доюмовский познавательный оптимизм Канта сменился умеренным естественным реализмом.
Философские сомнения помогли развеять некоторые беспочвенные научные и религиозные мифы.
Павел Семёнович Гуревич:
Философия человека.
Часть II.
Глава 3. Эпоха Просвещения: открытие субъекта
Мыслителей XVII века волнует тайна человека, его предназначенность, загадка его природы, его место в обществе и мироздании. Они пытаются также распознать его добродетели и пороки, наклонности и страсти, нравственные падения и искания. Представление о двойственности человеческой натуры поддерживалось и самим развитием теоретического знания. Галилей положил начало современной науке. Она предстала в его трудах как новый способ познания природных явлений.
Конечно, осмысление результатов этого познания все ещё осуществлялось в русле прежней «натурфилософии». Но постепенно методы и концептуальные средства, которые использовались наукой, стали расходиться с арсеналом традиционной философии. Наука все более рассматривалась как род особого мышления, отличающегося от философии.
Но и внутри философии произошла определённая переориентация. Она обнаружила свою продуктивность в сфере гуманитарного знания — в теории познания, этике, политической философии, в философии истории, образования, религии. Иначе говоря, философия раскрывала свой потенциал в тех областях, которые были непосредственно связаны с деятельностью человека, его жизненными проблемами. Возникало своеобразное противопоставление науки и философии.
Эпоха Просвещения, как известно, составила важный этап в развитии европейской истории. Она противостоит нынешней философии как своеобразная духовная формация, имеющая собственные мировоззренческие посылки. Миссионерство просветителей базировалось на признании того, что история человечества, несмотря на все случайности, имеет внутреннюю линию развития, а именно: всеобщий прогресс разума и движение ко всё большему совершенству. Поэтому-де самосознание современной им эпохи рассматривалось как истинное историческое сознание.
Первоначальные либерально-просветительские представления о неисчерпаемых возможностях просвещения были связаны с идеалом независимой и разумной личности. Эпоха Просвещения породила культ «автономного человека», способного трезво и глубоко оценивать явления, идеи, нравственные поступки и их следствия. Рационализм и критицизм объявлялись универсальной характеристикой человека.
Пафос разума, знания и основанного на них прогресса выразился в философии Просвещения наиболее полно и отчётливо. Вневременная, внеисторически понятая, всегда тождественная себе «разумность» в противоположность «заблуждениям», «страстям», «таинствам» рассматривалась просветителями как универсальное средство совершенствования общества. Прогресс осмысливался ими как результат распространения истинных идей, которые постепенно устраняют загадки и чудеса мира, пронизывая его светом разумности.
Высоко оценивая разум отдельной личности, идеологи Просвещения видели причину рационального поведения индивида, его разумности в «человеческой природе». Но эти антропологические посылки не получили у мыслителей XVIII века сколько-нибудь последовательного разъяснения. Разумность как критерий всеобщей связи между людьми не обосновывалась, а постулировалась.
Разумеется, просветители уделяли значительное внимание человеческой субъективности, то есть таким компонентам внутреннего мира личности, как разум, чувства, воля. Однако особый акцент они делали именно на разуме, который будто бы обеспечивает относительную целостность личности, отвращая её от пороков, страстей и других проявлений эмоций. Это не позволяло мыслителям Просвещения последовательно раскрыть проблему человеческой индивидуальности.
С одной стороны, уже в середине XVIII века Руссо секуляризировал таинство покаяния, то есть исповедь, которая одушевлена раскаянием перед Богом за совершенные грехи. Руссо истолковал покаяние как акт человеческого поведения, совершаемого не для Бога, а для самого себя. Желание получить признание и прощение у своих собратьев устраняло религиозное чувство оправдания, избавления от грехов милостью Божией. Рождалось совсем иное переживание, сопряжённое с поиском понимания у другого человека. Так в европейской литературе возникают письма, исповеди, дневники, автобиографии, которые требовали от их автора и от того, к кому они обращены, чтобы те были индивидуальностями, способными понять мир человеческих признаний, откровений.
Именно с периода ранних буржуазных революций в европейской философии началось неслыханное возвышение личности. Глубинный смысл Французской революции 1789 года в том, что она утвердила великие принципы свободомыслия, которые вошли в плоть и кровь мировой культуры. Она интегрировала в себе плоды Реформации и Просвещения, которые подготовили глубокие интеллектуальные и нравственные повороты в истории.
Блестящая плеяда выдающихся мыслителей (Вольтер, Руссо, Монтескьё, Гельвеций) с присущим им блеском показывали, что старый порядок, пронизанный аморализмом и лицемерием, знаменующий вырождение правящих элит, отягощённый мертвящим догматизмом и схоластикой, противостоит разуму, находится в конфликте с самой природой человека, его стремление к гармоническому обществу, свободному от сословного неравенства и монархического произвола, обществу, в котором частный интерес каждого совпадал бы с общечеловеческими интересами.
Верховенство разума
Цвейг, характеризуя просветителей, отмечает, что они были полны самодовольства, поскольку они уже не сжигали ведьм, признавали добрую старую Библию незамысловатой детской сказкой и вырвали у Господа Бога молнию при помощи Франклинова громоотвода. Просветители объявили нелепыми бреднями всё, чего нельзя ухватить пинцетом и вывести из тройного правила. То, чего нельзя было математически проанализировать, они в бойком своём высокомерии признали призрачным, а то, чего нельзя постигнуть органами чувств, не только непостижимым, но и просто несуществующим.
Вместе с тем в 1754 году Дени Дидро (1713–1784) опубликовал серию афоризмов, озаглавленных «Мысли к истолкованию природы». В этом эссе он заявил, что верховенство математики в сфере науки уже не является более неоспоримым. Спиноза строил свою «Этику», то есть философскую систему, которая завершалась этикой, по образцу геометрии. Гельвеций искал эталон для нравственности в физике Ньютона. Юм оценивал свой трактат о человеческой природе как попытку ввести в сферу морали экспериментальный метод рассуждений. Но, по мнению Дидро, математика достигла такой высокой ступени совершенства, что дальнейший прогресс невозможен. Отныне математика останется в неизменной, традиционной, канонической форме.
Дидро, несомненно, один из видных представителей философии Просвещения. В качестве издателя «Энциклопедии» он был в самом центре всех крупных интеллектуальных движений своего времени. Никто, как подчёркивает Э. Кассирер, не имел столь ясных взглядов на общее развитие научного знания, как Дидро. Тем более характерно, что, представляя все идеалы Просвещения, французский мыслитель выразил сомнение в абсолютном верховенстве разума. Он надеялся, что появится новая форма науки, которая будет более конкретной. Она станет основываться скорее на наблюдении фактов, нежели на утверждении общих принципов.
Сбылось ли пророчество Дидро? Подтвердило ли развитие научных идей в XIX веке его точку зрения? Как полагает Э. Кассирер, ошибка Дидро очевидна по крайней мере в одном отношении. Его предсказание, что математика остановится, что великие математики XVIII века воздвигли геркулесовы столпы, полностью доказало свою ложность. К плеяде математиков XVIII века мы теперь должны прибавить имена Гаусса, Римана, Вейерштрасса, Пуанкаре…
Однако эпоха Просвещения не была временем тотального верховенства разума. В ней были и другие, противостоящие этой тенденции, мотивы. Как показывает С. Цвейг, Вольтер и энциклопедисты, своим агрессивным скептицизмом и своей иронией вытравив из общества XVIII века церковную веру, вовсе не уничтожили неистребимую в человеке потребность верить, но лишь загнали её в другие закоулки и мистические тупики…
В эпоху Просвещения образ человека разумного продолжает оставаться главенствующим. «Особое значение, — подчёркивает М. Шелер, — следует придать четырём более детальным определениям:
Просветители уделяли весьма значительное место проблеме человеческой природы. Они, как и мыслители Ренессанса, часто ссылались на античную философию. Однако их осмысление данной проблемы было радикально иным. Они пытались опереться на доводы науки, на её потенциал, чтобы раскрыть державные свойства человека. В нашей литературе нередко подчёркивалось, что именно просветители обосновали идеал «разумного человека», который в силу присущего ему дара способен развёртывать возможности внутренней свободы.
Однако за последние годы многие исследователи обратили внимание на ограниченность просветительского индивидуализма. В конечном счёте просветители видели перед собой не свободную личность, которая последовательно реализует собственную автономность, а некую надындивидуальную силу, способную преобразовать человека.
Иначе говоря, признавая право человека на выстраданный поступок, просветители в то же время видели в условиях человеческого существования серьёзную помеху для индивидуальной деятельности. Вот почему особые надежды просветители возлагали не на индивида, а на государство, которое осуществляет своё право на опеку множества людей. Отсюда культ законотворческой активности, призванной воспитывать низы, точнее сказать, натаскивать их на должные поступки.
Человеческая природа
Первым крупным мыслителем нового времени, который детально и всесторонне рассмотрел вопрос о человеческой природе был Томас Гоббс (1588–1679). По мнению этого философа, природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей. Разница между людьми не настолько велика, чтобы можно было каким-то образом претендовать на благо для себя. Однако равенства (проистекает, как полагает Гоббс, взаимное недоверие. Из равенства (способностей возникает равенство надежд на достижение наших целей.
В природе человека Гоббс усматривает три основные причины войны: соперничество, недоверие и жажду славы. Отсюда видно, что пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех. Когда идёт война, ничто не может быть несправедливым. Сила и коварство на войне являются двумя кардинальными добродетелями.
В естественном состоянии, таким образом, человек поставлен в тяжёлое положение, хотя он имеет возможность выйти из него. Эта возможность состоит отчасти в страстях, а затем и в его разуме. Так, люди приходят к мысли о создании государства, то есть о верховенстве некоторых общеобязательных правил поведения. Если в животном мире согласие между особями обусловлено природой, то у людей оно зависит от государства.
В концепции Гоббса мы видим отчётливое разделение человеческой природы на две стороны: ту, которая изначально присуща человеку как животному, и ту, что благодаря разуму позволяет сдерживать эгоистические, индивидуалистические порывы. В желании обосновать позитивный потенциал человеческой природы Гоббс выходит за рамки антропологической мысли и, по существу, устремляется к социальной философии.
Так же как и Гоббс, Джон Локк (1632–1704) видел в человеческой природе прежде всего проявления человеческого сознания и психики. Если его предшественник концентрировал внимание на негативных свойствах человека, то Локк был склонен думать о человеке иначе. Он видел, что индивид способен к самодисциплине, и поэтому описывал естественное состояние не как «войну всех против всех», а как атмосферу свободы, равенства, независимости, осознания взаимных обязанностей.
Поскольку Локк исходил из чувственного, эмпирического опыта, огромное значение имела его критика врождённых идей. Моральные принципы, следовательно, не коренятся в самой человеческой природе. Однако по своей естественной и неизменной природе люди тянутся к наслаждениям и избегают страданий. Добро, следовательно, есть то, что способно вызвать наше удовольствие либо уменьшить наше страдание. Зло же по самому своему определению принципиально направлено против человеческих удовольствий.
Философ анализирует различные состояния души — радость, печаль, надежду, страх, отчаяние, гнев, зависть. Однако каждый раз он подчёркивает умственное происхождение страстей, лишая их спонтанности и чисто психологической основы. На самом деле можно полагать, что страсти не столь рассудочны. Их аффективная природа не вызвала интереса со стороны Локка.
В «Трактате о государственном правлении» Локк называет три права личности, которые индивиды признают друг за другом в «естественном состоянии» и которые затем гарантируются самим государством, — это право на жизнь, свободу и собственность.
Мы видим, что английские просветители считали человеческую природу неизменной. Постоянной считали они также и законы этой природы. «Люди, — писал английский философ Дэвид Юм (1711–1776), — не могут изменить свою природу. Всё, что они могут сделать, — это изменить своё положение… 49 Однако мыслитель обратил внимание на то, что сама эта природа оценивается по-разному. Порою человека воспринимают как полубога, который несёт в себе черты божественного происхождения. Другие полагают, что никаких добрых задатков в человеке нет. Если он и возвышается над животными, то только свойственным ему тщеславием.
Как и его предшественники, Юм, обращаясь к внутреннему миру человека, не сумел разграничить сферу разума и сферу чувств. Но он аргументировано критиковал тех философов, которые сводили социальные феномены к элементарным инстинктам или врождённым идеям. Будучи скептиком, Юм пришёл к выводу, что мораль оказывает на человека весьма скромное воздействие. Он отвергал также взгляд на душу как нематериальную и неуничтожимую субстанцию.
Человеческое вожделение
Французские просветители прежде всего вели полемику с религиозно-философской антропологией. Они в основном критиковали дуалистическое истолкование природы человека как сочетания телесной, материальной субстанции и нематериальной бессмертной души. Разрушая августианско-схоластическую картину мира, созданную предшествующими веками, французские просветители развивали в основном натуралистическое воззрение на человека как неизменное и внеисторическое физическое существо.
Защищая человечество против «этого возвышенного мизантропа», Вольтер полагает, что человек не является загадкой. Он занимает в природе место более высокое, чем животные. Человек наделён страстями, чтобы действовать, и разумом, чтобы управлять своими поступками. Зачем нам приходить в ужас от нашего существа?
Притязания на более совершенную человеческую природу, как полагает Вольтер, весьма заносчивы и дерзки.
Обращаясь к проблеме человеческой природы, Вольтер подчёркивает, что глазами разных людей (крестьянина, короля, священника, юного турка) человек выглядит по-разному. Но если бы кто решил, что наиболее полной идеей человеческой природы обладают философы, то он тоже ошибся бы. Гоббс, Локк, Декарт, Бейль создали, по мнению Вольтера, странное мнение о человеке, столь же ограниченное, как и мнение толпы.
Трактуя человека как общественное существо, Вольтер подчёркивает, что великим замыслом Творца природы было сохранение бытия каждого индивида на определённый срок и непрерывное продолжение его рода. Пчелы, муравьи, бобры и отдельные виды животных живут совместно. Но человека его инстинкт не толкает к образованию культурных сообществ, как у муравьев или пчел. У человека, по мнению Вольтера, обнаруживается сострадательность, которой нет у животных. Однако живут люди в обществе не потому, что им присуща благожелательность.
Вопрос о том, что человек рождён со страстями, гораздо глубже разработан в философском и литературном наследии маркиза де Сада (1740–1814). Признательное и трепетное восприятие любви, которое было характерно для Возрождения и барокко, могло бы закрепиться в европейской культуре. Но вот грянула эпоха Просвещения с её культом разума. Многие возрожденческие идеалы были критически переосмыслены. В частности, было провозглашено, что душа не имеет пола. Это означает на деле, что неповторимость чувства отвергается. Делалась определённая ставка на нивелировку переживаний. Любовь всё чаще трактовалась как чистое безумие, недостойное разумного человека.
Эпоха Просвещения пыталась выстроить все человеческие отношения по меркам разума. Однако мир человеческих страстей оказался принципиально нерегулируемым, неисчислимым. Не случайно именно в XVIII веке родилось слово «садизм». Оно вошло в обиход и стало синонимом половых извращений, сопряжённых с жестокостью и острым наслаждением чужими страданиями.
Парадоксально, но полагают, что возрождение имени де Сада связано с творчеством французского поэта Гийома Аполлинера. Именно он, удрученный бесчеловечностью окружающего мира и тоскующий по гуманизму, усмотрел в наследии маркиза вызов доминирующей морали. Так или иначе, но есть правда в словах французского философа и писателя Альбера Камю: «С де Сада начинается современная история и современная трагедия». Без психологических протуберанцев садизма вряд ли можно понять этот жестокий век. Без низменных страстей, замешанных на жестокости и крови, нельзя разгадать и современную трагедию человечества.
Можно ли существовать в обществе, не жертвуя своей индивидуальностью? Маркиз де Сад продемонстрировал в своих книгах тончайшие извивы чувственности, мир сложных и глубоких человеческих вожделений. В его книгах отражена крайняя форма конфликта между человеком и обществом, в котором ни одна индивидуальность не может уцелеть, не подавляя себя. Сад сделал эротизм смыслом и выражением своего существования.
Эпоха Просвещения, пытаясь секуляризировать и обмирщить идею царства Божия, сотворила нового идола. Просветители призывали поклоняться новому воплощению Высшего Блага — Природе. В атмосфере гедонизма себялюбие было восстановлено в своих правах. Приверженцы Вольтера полагали, что реализация человеческих вожделений возможна при гармоническом согласии личных и общественных интересов. Процветание общества на благо всем и каждому следовало обеспечить с помощью разумной организации, в основе которой лежал общественный договор.
Человек у де Сада не просто мирится с одиночеством. Он утверждает его один против всех. Это даёт основание считать маркиза далёкой предтечей экзистенциализма.
Человек-машина
Французский просветитель Ж. О. Ламетри (1709–1751) уподоблял человека машине. Это, по его словам, живое олицетворение беспрерывного движения. «Пища восстанавливает в нём то, что пожирается лихорадкой. Без пищи душа изнемогает, впадает в неистовство и, наконец, изнуренная, умирает. Она напоминает тогда свечу, которая на минуту вспыхивает, прежде чем окончательно потухнуть. Но если питать тело и наполнять его сосуды живительными соками и подкрепляющими напитками, то душа становится бодрой, наполняется гордой отвагой и уподобляется солдату, которого ранее обращала в бегство вода, но который вдруг, оживая под звуки барабанного боя, бодро идёт навстречу смерти»… 56
Мы мыслим, развивает далее свою концепцию Ламетри, и вообще бываем порядочными людьми только тогда, когда веселы или бодры: всё зависит от того, как заведена наша машина. Пища, климат оказывают воздействие на человека. Различные состояния души всегда соответствуют аналогичным состояниям тела. По мнению философа, переход от животных к человеку не очень резок. Чем, в самом деле, был человек до изобретения слов и знания языков? Животным особого вида, у которого было меньше природного инстинкта, чем у других животных. Он тогда не считал себя царём природы.
Можно ли вслед за Ламетри уподобить человека машине? Если человек только машина, то качества, присущие человечеству, например мышление, нравственность, не имеют корней в человеческой природе. Стало быть, мораль, свобода, достоинство и благородство, мышление, глубокомыслие, рациональность — все это иллюзорные образования. Однако сама идея «человека-машины», по мнению известного специалиста по логике и методологии научного познания Джозефа Агасси, может означать и нечто иное: человек — не просто машина, а особая машина, которая благодаря своим особым качествам умеет страдать, проявлять благородство, достоинство.
Современные дискуссии вокруг метафоры Ламетри вызывает ряд наиболее трудных проблем. Думает ли вещество? Как соотносится умственное и телесное? При этом углубляется интерес к классической проблеме тела и духа. Если утверждение «человек просто машина» может вызвать возражение, то утверждение «человек-машина» может оказаться истинным. Последние научные открытия свидетельствуют о том, что мы слишком мало знаем о машинах, чтобы делать вывод, так это или нет. Об этом предмете можно говорить только гипотетически…
В научной фантастике наших дней широко распространена идея человека-робота. Её прародители — плоды фантазии Средневековья: гомункулусы, инкубы и суккубы, големы. С чисто феноменологической точки зрения, отмечает Агасси, разница между магическими человеческими существами и научно-фантастическим человеческим существом такая же, как между сверхъестественными существами и сверхинтеллектуальными лупоглазыми чужаками. Эта разница пробуждает нашу амбивалентность, когда мы вроде и отрицаем магию, когда мы выступаем полностью за науку, но одновременно оставляем место сомнениям.
Действительно, сходство между этими существами даже сегодня рождает тайную мысль о том, что люди — не просто роботы, что мы принадлежим к этому виду так же, как мы принадлежим семье. Но можно ли вообразить робота, живущего семьёй? У Декарта спросили: могут ли часы родить? Сэмюэль Батлер ответил — да. Тогда можно задать ещё один вопрос: могут ли роботы иметь друзей? Этот вопрос ставит многих в тупик.
Философия эпохи Просвещения блестяще отражена в работе Генриха Гейне «Религия и философия в Германии», в которой он рассказывает об изобретённой англичанином машине. Она в точности копировала человека. Эта машина приставала к своему хозяину с просьбой: «Дай мне душу!» Но этого хозяин сделать не мог. В романе Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей» ситуация иная — там отталкивающее чудовище жаждет любви. Ему нужна близкая душа, а сам хозяин оказывается бессердечным…
Соотношение ума и души
Ум. по Гельвецию, это продукт души. Но и «душа» испытывает обратное действие разума. Речь идёт, стало быть, о ступенях познания. Итак, все у людей сводится к ощущениям. Они ощущают и приобретают идеи лишь посредством пяти чувств. Большая или меньшая тонкость этих чувств, внося изменения в оттенки их ощущений, не изменяет, однако, отношения предметов между собой.
Человек и история
В отличие от французского, немецкое Просвещение в целом не обращалось к традиционным антропологическим сюжетам. Нет у мыслителей этого направления непосредственных рассуждений о человеческой природе или человеческой субъективности. Речь идёт то об особенностях национального характера, то о нравственном прогрессе человечества, то о гуманности. Собственно антропологическая тема кажется размытой, трудно извлекаемой из комплекса философского знания.
Между тем именно в немецком Просвещении философская антропология постепенно оформлялась в самостоятельную область философской рефлексии наряду, скажем, с историей философии, теорией познания, этикой и эстетикой. Знаменитые кантовские вопросы: «Что я могу знать?», «Что я должен делать?», «На что я могу надеяться?» — были подготовлены предшествующей философской традицией, сложным восхождением к постановке проблемы человека.
Немецкие просветители рассматривали себя в качестве своеобразных миссионеров разума, призванных открыть людям глаза на их природу и предназначение, направить их на путь одухотворяющих истин. Ренессансный идеал свободной личности обретает в эпоху Просвещения атрибут всеобщности: должно думать не только о себе, но и о других, о своём месте в обществе. В эпоху Возрождения человек, осмысливавшийся как абсолютное основание для природы, общества и истории, не был, однако, в полной мере соотнесён с социальностью, с общественной идеей. Просветители же стремились осознать специфику этих межчеловеческих связей. В центре их внимания — проблемы наилучшего общественного устройства, разработка программ общественных преобразований, максимально соответствующих человеческой природе.
Что же является главным, определяющим, по их мнению, в человеческой природе?
Просветители убеждены, что всепроникающий разум — державная черта, определяющая качество человека. Особенно рационалистично ранее Просвещение. Это век рассудочного мышления. Однако постепенно наступает разочарование. Неизбежен вопрос: «Существуют ли пределы разума?» Тогда спасения ищут в «непосредственном знании», в чувствах, в интуиции, а впереди виднеется и диалектический разум. Но до тех пор любое приращение знания принимается за благо, идеалы Просвещения остаются незыблемыми.
Ещё один характерный признак Просвещения — исторический оптимизм. Он основывается на представлении о разумности человека, на убеждении, что в человеческой природе масса прекрасных, положительных задатков. Что касается пороков, дурных поступков, страстей, то они преодолимы, изживаемы. Нет такой стороны человеческой натуры, которую нельзя облагородить, следуя меркам разума. Отсюда идея прогресса как возможности бесконечного совершенствования человека и человечества, «воспитания человеческого рода», изменения социальности на пути поиска наилучших форм человеческого существования.
Идея прогресса — вообще завоевание эпохи Просвещения. Предшествующие времена не задумывались над самооправданием. Античность знать ничего не хотела о своих предшественниках. Христианство относило своё появление за счёт высших предначертаний. Даже Ренессанс, выступивший посредником в диалоге двух предшествующих культур, считал своей задачей не стремление вперёд, а возвращение к первоистокам. Просвещение впервые осознало себя новой эпохой. Отсюда было уже рукой подать до историзма как типа мышления. И хотя не все просветители поднялись до исторического взгляда на вещи, его корни лежат в этой эпохе.
В немецкой философии начало Просвещения связано с именем Христиана Вольфа (1679–1754), систематизатора и популяризатора учения Лейбница. Вольф впервые в Германии создал систему, охватившую основные области философского знания. Вольфианцы были убеждены в том, что распространение образования незамедлительно приведёт к решению всех острых вопросов современности. Культ разума сочетался у них с пиететом перед христианской верой, которой они пытались дать «рациональное» истолкование. Сам Вольф не уделил должного внимания антропологическим сюжетам.
Видным представителем вольфианской просветительской философии в свой ранний, «докритический», период выступает Иммануил Кант (1724–1804). В его творчестве можно проследить определённую эволюцию от проблем естествознания и общей «метафизики» к проблеме человека. Прежде чем поставить общие фундаментальные вопросы о предназначении человека, о его сущности, Кант обращается, казалось бы, к частным темам — к грезам духовидца Сведенборга, к миру человеческих чувств, к оценке национальных особенностей людей.
Эволюция раннего Канта протекала под влиянием Руссо. Книгам французского просветителя он был обязан освобождением от предрассудков кабинетного учёного. Его заинтересовали тогда многие вопросы собственно человеческого существования. Реальный мирской человек всё больше завладевает его внимание. Кант обнаруживает, что это весьма интересный объект философской рефлексии. Поворот к антропологическим сюжетам он рассматривает как своего рода революцию в мышлении.
Наиболее характерная работа для этого периода «Наблюдения над Чувством прекрасного и возвышенного» (1764). Этот трактат, выдержавший восемь прижизненных изданий, принёс Канту славу модного писателя. Философ выступает в необычном для него жанре — как эссеист. Его слог приобрёл изящество и афористичность, автор охотно прибегает к иронии. Выбор такого литературного письма не случаен. Кант обращается к миру человеческих чувств. Выразить жизнь эмоций гораздо труднее, чем воспроизвести движение мысли. Вот почему в трактате много образов, а строгие дефиниции отсутствуют.
Человеческие чувства в работе рассматриваются через призму двух категорий — Прекрасного и Возвышенного. Трактат по эстетике? Ничего подобного. Это скорее антропологическая зарисовка, дающая возможность приблизиться к более строгим размышлениям о человеческой природе.
Кант высказывает некоторые соображения о различии людей по темпераментам, отнюдь не стремясь исчерпать тему. Прекрасное и возвышенное служит для него стержнем на который он нанизывает свои весьма занимательные наблюдения о человеческом в человеке. В сфере Возвышенного пребывает, согласно Канту, темперамент меланхолический, которому немецкий просветитель отдаёт явное предпочтение, хотя видит и некоторые слабые его стороны.
Человек как живое существо обладает чётко фиксированной природой. Но вместе с тем какое разнообразие характеров, темпераментов! В «Наблюдениях над чувствами и прекрасного и возвышенного» Кант рассуждает об особенностях национального характера. Это один из первых шагов социальной психологии — науки, которая в наши дни обрела строгую эмпирическую базу. Разумеется, у немецкого просветителя нет ещё широкого социологического подхода. Он довольствуется в основном собственными наблюдениями над национальными особенностями поведения. Впоследствии Кант неоднократно возвращался к этим наблюдениям, каждый раз когда читал курс антропологии. Выводы его не всегда точны, порой спорны, большей частью оригинальны. За яркими, хотя и произвольными, пассажами скрывается глубокий смысл: они предвосхищают перемену в духовной атмосфере страны, грядущий поворот от ориентации на рассудок к чувствам, появление интереса к индивидуальным переживаниям личности.
Современник раннего Канта Готхольд Эфраим Лессинг () — поэт, драматург, литературный критик, философ. Тезисы «Воспитание человеческого рода» (1730) носят программный характер прежде всего для самого мыслителя. Его идеи являются, на наш взгляд, своеобразным провозвестием. Прежде всего, эта мысль о единстве человеческого рода, о его всеохватной целостности. Разумеется, Лессинг основывается преимущественно на европейской истории. Он рассуждает в духе европоцентризма. Тем не менее мыслитель исходит из идеи всеобщей судьбы людей.
Ещё одна плодотворная идея Лессинга: человечество возникает, когда эта общность осознается. Без напряжённого самосознания никакое единство не рождается. Только постепенное ощущение одинаковости способствует появлению такого универсального образования, как человечество. И само собой понятно, что здесь не обойтись без определённых стадий, конкретных этапов, через которые эта идентичность осмысливается.
С этой точки зрения не выглядит архаичным воззрение Лессинга, согласно которому человеческий разум рассматривается как державная сила истории. Мы привыкли соотносить рождение общемировой цивилизации с развёртыванием производительных сил, хозяйственных связей, средств коммуникации. Человеческому роду надлежит ещё осознать свою общность: к этой мысли мы только сейчас привыкаем.
Лессинг высоко оценивал роль христианства в человеческой истории, возвеличивая в нём моральную сторону. Учение о всеобщей любви, требование добродетельных поступков, по мнению философа, обеспечивало христианству победу над другими религиями. Он подчёркивал, что для того, чтобы рассудок достиг полной ясности и создал ту чистоту сердца, которая наделяет нас способностью любить, необходимо прежде всего любить добродетель ради её самой, рассудок должен упражняться в постижении духовных предметов. Но означает ли эта высокая оценка христианской святости, что духовная эволюция человеческого рода завершается именно этой религией? По мнению Лессинга, человечество не остановится на этой стадии. Придёт новая эпоха зрелости — «эпоха нового, вечного Евангелия». Именно в эту пору нравственность окажется универсальным, безусловным принципом поведения. Новый Завет устареет в той же мере, что и Ветхий Завет. Третье мировое состояние грядёт не сразу. Оно непременно требует предварительных ступеней.
Эта мысль Лессинга о постепенном взращивании морали, о терпеливом продвижении к высшим ступеням духа в наши дни в очередной раз раскрывает свой глубокий смысл. Радикальные и скороспелые программы переделки мира, оторванные от духовных традиций, принесли человечеству немалый ущерб. На этом фоне впечатляющим и одухотворённым кажется суждение великого немецкого мыслителя: «Шествуй же своим неприметным шагом, вечное провидение!»
Творчество ученика раннего Канта и Лессинга Иоганна Готфрида Гердера (1744–1803) пронизано глубокими гуманистическими раздумьями. Ещё будучи студентом он пришёл к мысли о том, что в философии проблема человека должна стать центральной. «Какие плодотворные возможности, — восклицал он, — откроются, когда вся философия станет антропологией!»
Философской основой гуманизма Гердера было учение о развитии, о прогрессе человечества. Первой попыткой изложить это учение явилась работа «ещё одна философия истории для воспитания человечества» (1774). В этой работе, находясь в пределах теологических воззрений на происхождение человеческого рода и на движущие силы истории, Гердер высказывает глубокие мысли о закономерном поступательном характере изменений, происходящих в обществе.
Гуманность, по Гердеру, соответствующая природе человека, — это такое состояние общества, когда каждый, не опасаясь другого, может свободно развивать свои способности. Если люди не достигли такого состояния, то они должны винить только самих себя: никто свыше не поможем им, но никто и не связывает им руки. Они должны извлечь уроки из своего прошлого, которое наглядно свидетельствует о том, что человечество стремится к гармонии и совершенству. Вся история народов — это школа соревнования в скорейшем достижении гуманности.
Таким образом, можно сказать, что немецкое Просвещение, одушевлённое пафосом историзма, органического развития, рассматривающее движение человека к совершенству как неизбежный закон социальной динамики, обозначило ряд наиболее важных вех на пути к поискам индивидуальности, к созданию философской антропологии как самостоятельной области философского знания.
Философско-антропологическое сознание эпохи Просвещения было равнодушно к тем промежуточным феноменам, которые располагались между индивидом и человеческим родом. Вечно одинаковое в сущности рода и в судьбе отдельного человека обозначает для этой эпохи естественное и разумное. Наоборот, все историческое представляется в своей изменчивости и непостоянстве чем-то безразличным или даже враждебным, препятствующим развитию истинной, естественной и разумной сущности. В этом прежде всего заключается неисторический характер мышления, который издавна отмечали в эпохе Просвещения.
В духовной жизни XVIII столетия можно различить два течения, которые тесно связаны между собой. Своё название эпоха Просвещения получила от рассудочной образованности, которая стремилась познать мир и устроить жизнь. Она была взращена при помощи новой науки начала Возрождения. Это интеллектуальное направление вышло из естествознания XVII века. И определялось его способом познания. Человеческая жизнь, согласно этим установлениям, должна быть понята и упорядочена на основании общих закономерностей универсума. Это были идеалы рационализма, исходящие из принципа тождества естественного и разумного.
Другое течение идёт параллельно рационализму. Оно связано с воззрением, что конкретного, единичного человека нельзя вывести из общего, нельзя понять без остатка. В личном существовании при всех вариантах остаётся нечто непроницаемое. Это граница, перед которой понимающий разум должен остановиться. Именно этот индивидуальный остаток и представляет собой нечто естественное. Во имя этой естественности чувство индивидуальности и личной свободы протестует против всех принудительных правил рассудка, против всякого верховенства общего закона. В этой контроверзе обнаруживается предвестие новых идейных размежеваний.
Примечания
Список примечаний представлен на отдельной странице, в конце издания.