Что нельзя делать перед полиграфом
Использование полиграфа в уголовном судопроизводстве: задачи следователя
 | Юрий Кузьмич Орлов, заслуженный юрист РФ, д. ю. н., профессор кафедры уголовно-процессуального права МГЮУ им. О. Е. Кутафина Yuri Kuzmich Orlov, Honored Lawyer of the Russian Federation, Doctor of Law, professor of criminal procedure department MSLU name after O. E. Kutafin |
 | Юрий Иванович Холодный, д. ю. н., к. п. н, профессор кафедры защиты информации МГТУ им. Н. Э. Баумана Yuri Ivanovich Kholondy, Doctor of Law, Ph.D. in Psychology, professor of department of information defense MSTU named after N. E. Bauman |
Исследования с применением полиграфа для получения криминалистически значимой информации, иначе говоря, исследования с применением полиграфа за два десятилетия после их легализации в России прочно вошли в арсенал методов и средств отечественной криминалистики. В последнее десятилетие происходит активное внедрение таких исследований в деятельность следственных и судебных органов в форме производства судебно-психофизиологических экспертиз с применением полиграфа (далее — СПфЭ). Новый вид экспертизы оказался востребованным судебно-следственной практикой, и результаты многих десятков (а может, уже и сотен) СПфЭ принимались судами различных инстанций в качестве доказательств.
Вместе с тем многие вопросы методического, организационного, технического и иного характера продолжают оставаться неурегулированными. Это неизбежно влияет на качество СПфЭ и порождает значительные трудности при оценке результатов, которые полиграфолог-эксперт (далее — эксперт) представляет по итогам выполненного им экспертного исследования.
Вместе с тем проблему методического, организационного, технического и иного совершенствования СПфЭ, по-видимому, целесообразно рассмотреть и с другой стороны.
Данная статья ставит своей целью дать некоторые рекомендации следователям, которым предстоит принять решение о возможности приобщения заключения эксперта к материалам уголовного дела. Статья может представлять интерес для экспертов, которым предстоит производство СПфЭ.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ О НАЗНАЧЕНИИ СПФЭ
В постановлении о назначении СПфЭ помимо общих данных (место и время вынесения постановления, кем оно вынесено и по какому делу) кратко излагаются обстоятельства дела, дается обоснование назначения экспертизы, указываются объекты, предоставляемые эксперту, и, наконец, формулируются вопросы, которые ставятся на разрешение эксперта. СПфЭ может проводиться только с согласия подэкспертного, которое должно быть получено следователем, оформлено соответствующим документом, и об этом должно быть указано в постановлении о назначении экспертизы.
Указанные в постановлении о назначении СПфЭ вопросы должны быть сформулированы в четкой, недвусмысленной и общепонятной форме. Перечень этих вопросов является для эксперта обязательным: он обязан разрешить их либо обосновать невозможность их решения.
Поэтому первое, на что обязаны обратить свое внимание и следователь, и эксперт, это правильное (с процессуальной и методической точек зрения) формулирование вопросов, выносимых на разрешение в ходе СПфЭ.
Если вопрос в постановлении о назначении СПфЭ сформулирован с нарушением процессуальных или методических правил, но смысл его понятен, эксперт вправе его переформулировать (но с обязательным приведением первоначальной формулировки), указав, что «в соответствии со своими специальными знаниями эксперт понимает поставленный вопрос следующим образом: … ».
Если смысл вопроса непонятен, эксперт должен обратиться к следователю с ходатайством о его переформулировании, а это ведет к непродуктивной потере рабочего времени, дефицит которого и эксперт, и следователь испытывают постоянно.
Как же следует формулировать вопросы, выносимые на разрешение в ходе проведения СПфЭ?
Качество вопросов, выносимых на разрешение в ходе проведения СПфЭ, важно не только для следователя, но и для эксперта: последний не вправе решать вопросы, выходящие за пределы его специальности и не требующие специальных знаний (в том числе, вопросы правового характера). Если перечисленные вопросы перед экспертом поставлены, он должен отказаться от их решения, мотивировав это в своем заключении.
Последнее замечание обязывает следователя обращать внимание на то, кому он поручает производство экспертизы. Недопустимо поручать производство экспертизы полиграфологам, работающим в условиях оперативно-розыскной деятельности или в интересах кадрового отбора: СПфЭ может осуществить лишь специалист, прошедший специальную подготовку в данной области и получивший соответствующую аттестацию.
ТИПОВАЯ МЕТОДИКА ПРОИЗВОДСТВА СПФЭ
При назначении экспертизы следователю рекомендуется поинтересоваться, по какой методике эксперт намерен осуществлять производство СПфЭ.
В последние годы СПфЭ часто осуществлялись по Видовой экспертной методике производства психофизиологического исследования с использованием полиграфа 4 (далее — Видовая методика). Но подавляющее большинство следователей и экспертов не знали, что эта методика обладает целым рядом ошибок методического и процессуального характера, и полученные с ее помощью выводы эксперта являются процессуально недопустимыми.
Так, к середине 2010-х годов в области применения полиграфа в процессуальном порядке сложилась весьма противоречивая ситуация. С одной стороны, Видовая методика не пригодна для выполнения экспертизы; с другой — потребность следственной практики в производстве СПфЭ неуклонно растет, и эту потребность необходимо удовлетворять; а с третьей — осуществлять СПфЭ без научно обоснованной методики невозможно.
Стремясь создать условия для научно обоснованного использования полиграфа в процессуальном порядке и более широкого применения СПфЭ в следственной практике (прежде всего — СК России), авторы этой статьи разработали Типовую методику производства судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа (далее — Типовая методика).
Указанная методика призвана обеспечить единство экспертной практики, правильное понимание сущности и технологии производства СПфЭ, а также устранить распространенные ошибки и недостатки при ее осуществлении.
Типовая методика содержит основные теоретические, методические и организационные положения производства СПфЭ и является результатом обобщения научно-прикладных исследований и опыта использования полиграфа в оперативно-розыскной и следственной практике, накопленного российскими учеными и специалистами в период с 1970 года. Остановимся на некоторых положениях этой методики.
ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОИЗВОДСТВА СПФЭ
Спецификой СПфЭ, в отличие от многих других видов экспертиз, является то, что при организации ее производства эксперт и следователь обязаны активно взаимодействовать по целому ряду вопросов с тем, чтобы создать, по возможности, оптимальные условия для работы эксперта с подэкспертным. Последняя включает в себя предтестовую беседу, тестирование на полиграфе (далее — ТнП) и послетестовую беседу.
Так, при подготовке к СПфЭ эксперт совместно со следователем: а) выбирают место, где эксперт будет работать с подэкспертным, и оптимальное время для работы; б) определяют лиц, присутствующих при работе эксперта с подэкспертным (далее — РЭП); в) при необходимости принимают решение о привлечении к РЭП переводчика; г) определяют порядок обеспечения видеорегистрации РЭП; д) в случае СПфЭ обвиняемого или осужденного определяют порядок обеспечения безопасности в ходе РЭП.
Для ТнП выбирают помещение, которое обеспечивает комфортные условия (по освещенности, температуре, вентиляции и шумозащищенности) для пребывания в нем в течение нескольких часов подэкспертного, эксперта и иных лиц, возможно присутствующих при РЭП. Такими лицами могут быть следователь, адвокат, переводчик, сотрудник правоохранительных органов, обеспечивающий безопасность в ходе РЭП.
В случае большого количества вопросов, вынесенных на экспертное исследование, большой программы ТнП и, как следствие, невозможности выполнить РЭП в один день, эксперт совместно со следователем определяют возможный объем исследования первого этапа, выполняемого в первый день, а также условия и порядок завершения исследования в последующие дни. При этом интервал времени между первым и следующим этапом (или этапами) может составлять от одного или нескольких дней до нескольких недель.
После решения перечисленных выше вопросов эксперт готовит выбранное помещение к проведению РЭП с учетом того, что присутствующие лица и компьютерный полиграф должны находиться вне поля зрения подэкспертного.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ВЫВОДЫ ЭКСПЕРТА
Указанные правовые нормы предоставляют эксперту значительную свободу при изложении результатов выполненного исследования, и это в полной мере относится к заключению эксперта, осуществившего производство СПфЭ. В частности, в исследовательской части заключения эксперт вправе использовать специальную терминологию для изложения хода исследования и обоснования своих суждений и последующих выводов, а также обязан указывать порядок предъявления и номера тестов, использованных в ходе ТнП, указав при этом те вопросы, на основании которых строится то или иное его суждение.
В отличие от исследовательской части, выводы эксперта — повторим еще раз — должны быть изложены общедоступным языком, понятным любому человеку, не обладающему специальными знаниями. Недопустимо использовать в выводах эксперта, например, формулировки типа «выявлены физиологические реакции, свидетельствующие о том, что…» (как это предлагала указанная выше Видовая методика). Термин «физиологические реакции» является специальным и может быть понят и оценен только лицом, обладающим соответствующими специальными знаниями. Объяснение и интерпретацию таких терминов и понятий эксперт должен давать в исследовательской части заключения при обосновании своих суждений и выводов.
Эксперт не вправе формулировать вывод о том, что произошло в действительности (например, что подэкспертный совершал те или иные действия): это будет явный выход эксперта за пределы его компетенции. Вывод о том, какие действия совершал или не совершал подэкспертный, может быть сделан только следователем или судом на основе совокупности доказательств (в том числе заключения эксперта по итогам производства СПфЭ). иИложенный в заключении вывод эксперта-полиграфолога констатирует лишь итог исследования — какая информация содержится в памяти подэкспертного.
Вопрос о том, какой иллюстративный материал эксперт обязан приложить к заключению по итогам производства экспертизы, законодатель не регламентировал. Вместе с тем, учитывая тот факт, что выводы, выносимые по итогам производства СПфЭ, носят вероятностный характер, к заключению эксперта предъявляются повышенные требования в части обоснования не только сути сделанного вывода, но и указываемой его вероятности.
Поэтому, изучая и оценивая результаты экспертного исследования, следователь должен убедиться, что к заключению эксперта приложены:
а) полиграммы, представленные в электронном виде и распечатанные на бумаге с указанием метрической оценки зарегистрированных реакций;
б) сведенные в таблицы данные метрической оценки полиграмм и вероятность полученных результатов каждого из тестов ТнП;
в) расчет вероятности каждого из выводов заключения эксперта;
г) видеозапись всей РЭП.
Перечисленные приложения делают производство СПфЭ «прозрачным», а действия эксперта-полиграфолога и полученные им выводы — проверяемыми.
Познакомьтесь с человеком, который проводит проверки на детекторе лжи
Работает в правоохранительных органах и мечтает о самозанятости
Проверки на детекторе лжи встречаются не только в телешоу. Например, иногда их приходится проходить, устраиваясь на работу. Хотя не все верят в их достоверность и каждый имеет право отказаться от процедуры.
Наша новая героиня почти 10 лет работает на полиграфе и уверена, что грамотные исследования помогают работодателям экономить деньги, а следователям — раскрывать дела. Она рассказала, как работает детектор, в каком случае полиграфологам нельзя доверять и сколько специалисты могут зарабатывать в правоохранительных органах, в коммерческих компаниях или на чьих-то неверных супругах.
Психология
Я выросла в городе-миллионнике. В школе у меня была склонность к гуманитарным наукам, и я решила пойти на психолога: мне казалось, мои способности хорошо впишутся в эту профессию. К тому же психологи помогают людям решать конкретные проблемы, это нужно и востребовано. Тогда я думала, что буду работать с кризисными ситуациями у женщин или заниматься консультированием детей и подростков.
Я прошла в один из лучших университетов города. Конкурс был около пяти человек на место, а поскольку училась я в обычной дворовой школе, мне пришлось много заниматься с репетиторами: без них вступительные точно было не сдать.
Кафедра общей психологии, на которой мы учились, никаких практических знаний не давала. Психологическое консультирование у нас шло всего семестр, на пятом курсе. Зато было много теоретических дисциплин: философия, история науки. Часто они дублировали друг друга. Было ощущение, что цель такой учебы — оставить весь поток в 37 человек на кафедре, чтобы мы там писали глубокомысленные научные работы.
Я была разочарована, а большинство моих однокурсников еще до окончания университета решили, что никогда не пойдут работать по профессии. Но и бросать не спешили: у нас на курсе в основном были девочки, а психология, грубо говоря, считалась хорошим образованием для замужества.
платили преподавателю кружка по психологии при дворце творчества
После университета я устроилась психологом-консультантом в государственный психологический центр. Это была моя основная работа, при этом зарплата осталась примерно такой же, как и на прошлом месте.
Денег хватало на проезд и на упаковку колготок.
В 2011 году началась моя работа в правоохранительных органах: я пошла психологом в отдел кадров. Нужно было оценивать адекватность кандидатов, писать заключения и иногда делать проверки всего коллектива. То есть они всей толпой собираются, пишут тест, а я смотрю, не сошел ли кто с ума за последний год. Если брать научно обоснованные методики и большое число людей, то разницу действительно видно: как бы все ни прикидывались хорошенькими-красивенькими, все равно на фоне 200 человек будет, условно говоря, 15, у которых ответы отличаются от остальных в худшую сторону. Это и есть группа риска. Математические закономерности в этом плане работают безотказно.
На этой работе я получала чуть больше прожиточного минимума — 13—15 тысяч рублей. Мне было 24 года, я собиралась замуж — и очень угнетала мысль, что с такой зарплатой мне никогда не светит ни свое жилье, ни машина, ни шуба, ни путешествия.
была зарплата психолога в правоохранительных органах
Практически все мои одногруппницы, у которых не было своих бизнесов, подаренных салонов красоты или успешного замужества, находились в таком же положении. Я, наверное, даже была в начале списка по успешности, потому что хотя бы пыталась что-то менять. А многие считали, что устроились в детский сад психологом — и все ок.
Детекция лжи
Я хотела переобучиться и стала искать курсы по детекции лжи. Выяснилось, что у нас в городе в ближайшую неделю начинается учеба, причем в приличном сертифицированном месте, где нормально учат и дают красивые документы государственного образца. Курсы шли больше 500 часов и стоили 92 тысячи рублей. Деньги я взяла взаймы у сестры.
Отучилась, предложила начальству расширить мои обязанности, но они эту идею не поддержали. А потом мне позвонила педагог с наших курсов: появилась вакансия полиграфолога в правоохранительных органах. Я сходила на собеседование — и меня взяли.
Работа была по двум направлениям. Первое — это проверка на причастность к преступлениям. То есть приводят человека и говорят:
Моя зарплата сначала увеличилась в два раза, а потом еще на 50%. Я ощутила разницу: теперь можно было купить себе все и в конце месяца еще оставались деньги, причем не 500 рублей.
Потом я ушла в декрет, вышла из него. В прошлом году поняла, что работаю так же, как раньше, но на зарплату вновь могу себе позволить только еду, проезд и коммуналку. Решила, что пора что-то делать. Вакансий полиграфолога в моем городе практически не было, если не считать предложений одной торговой сети, но там обещали зарплату ниже моей.
Поняла, что пора переезжать. Обзвонила своих кураторов с учебы: они знают, где в России какие вакансии для полиграфологов открываются. Попросила их внести меня в список тех, кто готов к переезду, и стала ждать. Вскоре появилась возможность выйти в Питер на декретную ставку.
Проверки
Везде, где есть материальная ответственность и можно что-то стащить, скорее всего, есть и полиграфолог. Проверки на детекторе используются во всех крупных банках, в фармацевтическом бизнесе, на предприятиях тяжелой и нефтедобывающей промышленности. Это даже не столько способ найти пропавший из сейфа миллион, сколько упреждающий фактор.
Ошибки, естественно, бывают в любых исследованиях. Но если взять тысячу потенциальных злодеев и проверить их на полиграфе, большую часть он выявит, хотя кого-то, возможно, и пропустит. Условно, предприятие, у которого тысяча человек своровали по миллиону, вернет себе больше половины суммы.
Никто не говорит «сейчас полиграф тебя просветит и увидит, как ты врешь». Сначала я объясняю обследуемому суть процедуры: как работает прибор, что он выявляет, какие параметры измеряются. Это нужно, чтобы соблюсти конституционные права человека и подготовить его к проверке.
Человек, который пришел говорить правду, поймет, что если он не крал миллион у работодателя, то кража ниоткуда и не появится, и успокоится. А организм правонарушителя перед проверкой дополнительно мобилизуется, чем он себя скорее и выдаст.
На подготовительном этапе нужно выяснить, нет ли у человека противопоказаний для прохождения полиграфа. Вдруг он запредельно тревожный и его пугает само подозрение работодателя. Если специалист не увидит, что человек в жутком стрессе, и все равно проведет проверку, это отразится на достоверности результатов.
Если исследование на полиграфе проводится в составе судебной экспертизы, то противопоказания почти такие же, как у космонавтов: человек должен быть практически полностью здоров. Проблемы с давлением, многие хронические или психические заболевания могут быть серьезной помехой.
Датчики закрепляют на пальцах рук и на теле поверх одежды. Прибор и компьютерная программа преобразовывают сигналы, которые подает тело человека: изменения потоотделения, давления, задержки дыхания. Эта информация выводится на монитор в виде графиков, напоминающих ЭКГ: несколько кривых и временная ось. На ней отображено время, когда задаются вопросы, поэтому я могу отследить, что в этот момент произошло с диаграммами: изменились они или нет, задержал человек дыхание или, наоборот, задышал чаще.
Дальше прошу его специально солгать. Смотрю, как при этом работает его дыхание. И после уже задаю интересующие вопросы, отмечаю, как изменился график по сравнению с нормой. Главное — сидеть и не двигаться, внимательно слушать вопросы и отвечать на них.
Перед тем как составить список вопросов и начать проверку, нужно вникнуть в ситуацию: чем больше подробностей я знаю, тем лучше. Иногда мелкие детали события позволяют вычислить злодея за один подход. Скажем, произошла квартирная кража, и ко мне на проверку приходят десять человек, но в этой квартире в день преступления был только один. Я читаю материалы дела и вижу, что в этот день там начался ремонт и в комнате были ободраны обои. Я могу использовать эту деталь как проверочную тему: «В этой квартире было что-то необычное? Что? Это была новая мебель? Это были ободранные обои? Это был снятый паркет?» Для непричастных все эти варианты будут звучать одинаково. И только тот, кто был в квартире, знает про обои.
Обмануть полиграф — то же самое, что обмануть специалиста, который снимает ЭКГ.
Надо что-то такое с собой сделать, чтобы сердце работало по-другому. Насколько я понимаю, это практически невозможно, если только не наесться каких-то специальных препаратов. Успокоительные видно: мы примерно представляем показатели в фоновом состоянии. Когда человек наелся валерьянки, по его реакции сразу можно понять, что с ним что-то не то.
Бывает, обследуемые пробуют противодействовать на бытовом уровне: кашлять, чихать, двигаться. Если я вижу, что человек во время проверки вздыхает, дергает ногой, пытается кусать себя изнутри за щеку, шарит глазами по стенам, то могу предположить, что либо у него какие-то проблемы со здоровьем — тик, неврологические нарушения или чесотка, — либо это его сознательная попытка помешать процедуре. Официально при исследовании такие визуальные показатели не учитываются, ни в какие документы не идут, но для себя все равно их отмечаешь. Со временем выявляются стратегии поведения, свойственные тем, кто пришел говорить правду, и тем, кто пришел обманывать.
После процедуры я беру графики изменения физиологических показателей, всё считаю. Если я их передам трем другим специалистам и они таким же способом их обработают, то получат точно такие же числа. Это не гадание на кофейной гуще, где каждый приходит к своим выводам.
В заключении мы описываем изменения реакции человека, даем им балловую оценку. Например, во всех десяти тестах у нас получились изменения на четыре балла. На основании этого мы делаем вывод: скорее всего, человек, отвечая на вопросы, рассказывает именно то, что помнит.
Мы не говорим, врет он или нет, делал или не делал.
Это не в нашей компетенции. Если полиграфолог где-то в отчете использовал слово «ложь» или тем более вынес человеку приговор — это первый признак непрофессионализма. Пишем только про изменение реакции. Например: «Психофизиологическая реакция Иванова свидетельствует о том, что он обладает информацией по поводу хищения денежных средств из банка „Ромашка“».
Скепсис перед проверкой высказывают обычно две категории людей. Первые могут очень переживать, потому что они сами по себе тревожные: вдруг произойдет ошибка, вдруг сегодня магнитная буря, или «а вот в три года я стащила яблоко из соседского сада, сейчас полиграф покажет, что я причастна к краже». Такие люди часто пристают с вопросами: «А вы точно не ошибетесь? Сейчас я моргнула и у меня как будто внутри все перевернулось, а вдруг вы меня теперь обвините?» Им надо все объяснять, поить сладким чаем и ждать, когда они успокоятся.
Второй тип людей — те, кто скрывает свою причастность к преступлению. Человек может мне говорить, что это все хрень, что полиграф не доказательство и так далее. Я просто про себя отмечаю: не очень похоже, что он пришел подтверждать свою правоту. Нелогично доказывать специалисту, что детектор лжи — это ерунда, если ты собираешься говорить правду. Тот, кто действительно не верит в проверки и кому нечего скрывать, просто на них не приходит.
У каждого есть право отказаться от полиграфа.
Некоторые люди признаются и без полиграфа, прямо в отделе полиции. Правда, в моей практике были случаи, когда человек признавался в совершении тяжкого преступления, а на полиграфе выяснялось, что он себя оговаривает, чтобы вернуться в тюрьму: наступила зима, жить негде. А бывает, обследуемый понимает, что детектор лжи он не прошел, что там все видно, — тогда он тоже может признаться, чтобы вовремя начать сотрудничать со следствием.
Когда я только начала работать полиграфологом, меня послали в СИЗО в маленький тюремный городишко. Там мне нужно было протестировать мужчину: его подозревали в том, что он заколол трех женщин ножом, завернул тела в ковер и выбросил в сугроб.
И вот сидим мы с этим товарищем в комнате: я — девочка-припевочка, 24 года, русые волосики, голубые глазки, и он — бугай два на два, весь в татуировках. Тут вылетают пробки — и мы с ним остаемся вдвоем в темноте. Я сижу и думаю: интересно, оборвется сейчас моя жизнь или нет? Мне повезло: свет включили, да и товарищ, как оказалось, ни о каких дополнительных правонарушениях не помышлял. В итоге тестировать его я все равно не стала: выяснилось, что у него были противопоказания — проблемы со здоровьем, в том числе психическим.
Когда мы проводим первичный отбор кадров в правоохранительные органы, от 5 до 15 человек из сотни приходят со скрываемыми косяками и стараются их не признавать. Но когда после проверки им говоришь: «Знаете, у вас тема наркотиков очень выделяется на фоне остальных, с чем это может быть связано?» — они отвечают: «Ах да, летали с друзьями летом на Кубу, покурили там что-то».
Был случай, когда к нам на работу хотел устроиться парень из Краснодара. Во время проверки он абсолютно спокойно рассказывал, как неоднократно давал гаишникам взятки, объяснял, что так делают все и что он решился на переезд, поскольку не мог себе позволить купить выгодную должность в городе. Я тогда была в шоке и никак не могла понять, почему он такие вещи рассказывает без тени стеснения. А потом более опытные коллеги объяснили мне, что это просто особенность региона: «Он хороший парень, но по-другому там не проживешь».
Решение о том, брать человека на работу или нет, принимаю не я: я только пишу, что выявлена скрываемая информация по такой-то теме, такой-то факт. Что с этим будет дальше — не мое дело.
Когда училась, я не понимала, как человек в 30 лет может спалиться на тесте с вопросами в духе «Готовы ли вы пойти на конфликт ради того, чтобы настоять на своем». Я думала, что если, например, он хочет быть офис-менеджером и он адекватный, то обязательно ответит «нет»: никому не нужен конфликтный сотрудник на ресепшене. А оказалось, что людей, которые способны просечь все эти психологические методики, не так много. Те, кто может проанализировать вопрос и дать желаемый ответ, уже давно сами стали руководителями. А люди, которые идут на наемную работу, чтобы в шесть вечера уйти и не думать ни о чем, реально отвечают как отвечают.
А если они пытаются исказить результаты, чтобы представить себя в более выгодном свете, это все равно видно. Например, у меня был случай: человек устраивался в правоохранительную систему. Я ему говорю: «Нарисуйте, пожалуйста, несуществующее животное».
Все про эти тесты уже знают и рисуют белого пушистого зверька без зубов, без когтей. Но ты понимаешь, что это абсолютное вранье — и человек мало того что готов обманывать психолога, так еще и не осознает, что на эту позицию нужен тот, кто может при необходимости проявить жесткость, а не вот это инфантильное чудо, которому впору пойти администратором в комнату раннего развития.
Народ часто переоценивает свои конспирологические способности.
Очень многих подводит мысль о том, что психология — это не наука. Конечно, и на психологии, и на проверках на полиграфе можно спекулировать, вокруг них достаточно шарлатанов и коучей. Но я в эффективности проверок уверена. Есть такие ситуации, когда по тесту из 20 вопросов можно понять, что у женщины виктимное поведение и что ее бьет муж. А у мужчины — предсуицидальное состояние, и если его сейчас еще кто-то тронет, то он пойдет и застрелится.
Работа
После переезда в Санкт-Петербург я продолжаю работать в правоохранительных органах.
У меня восьмичасовой рабочий день. Обычно у нас есть небольшая очередь на проверку: исследования могут быть расписаны на три-четыре недели вперед. Мы проверяем по человеку в день.
К кабинету полиграфолога есть особые требования: он должен быть тихим, с нейтральным цветом стен, хорошим освещением и вентиляцией, не должно быть помех и отвлекающих факторов — чтобы мне не приходилось думать, отреагировал обследуемый на то, что он мне наврал, или на трех человек, которые в дверь забежали. Поэтому любые проверки на детекторе лжи в телешоу — это просто развлечение, там нарушены все правила проведения исследования, ни о каких достоверных результатах говорить нельзя. Когда на проверке я, обследуемый и еще 50 человек зрителей — это уже не проверка.
В кабинете стоит компьютер, принтер и сам прибор, а также специальное кресло, которое позволяет максимально точно снимать показания. Есть комплект видеокамер — они фиксируют мимику человека и общий вид комнаты, чтобы в случае необходимости удостоверить, что там не было человека из службы безопасности с паяльником и грозным взглядом.
У нас в ведомстве два полиграфолога, еще один человек обслуживает областных следователей. Никакой иерархии нет, как и перспектив. Ты можешь устроиться на работу и через двадцать лет уйти с того же стула на пенсию.
Зарплата по моему направлению — это просто копейки и слезы.
Бонусы у меня те же, что и у всех сотрудников в наших структурах. Не могу сказать, что какая-то очень хорошая социальная поддержка, но, например, садик моему ребенку дали на следующий день после того, как я принесла справку из органов. Не было бесконечных месяцев ожидания, это приятно. Отпуск — 31 день, но может быть и больше: все зависит от стажа и региона.
За провинности штрафуют, могут уволить одним днем, если за человеком есть какое-то серьезное нарушение.
Подработки у нас запрещены — я могу заниматься только творческой или научной деятельностью. Например, преподавать в вузе. Но пока я об этом не думала.
Расходы
Мы живем вдвоем с сыном, ему 4,5 года, весь наш бюджет складывается из моей зарплаты.
Сейчас я живу около работы, но скоро она будет передислоцироваться, так что и нам, скорее всего, придется переезжать: очень не хочу тратить каждый день много времени на дорогу. Видимо, это тоже будет комната, а не квартира: в моем случае лишние 10 тысяч серьезно влияют на качество жизни. Конечно, в Петербурге можно снять квартиру и за 22 тысячи, но это будет бабушкин вариант в неудобном районе. Я бы предпочла купить себе электрический самокат и радостно доезжать на нем до работы минут за 10.
Больше всего денег у нас уходит на еду: 18 тысяч рублей.
На кружки сына и садик тратится около 7 тысяч рублей. Он ходит на занятия в хорошую школу английского языка.
Скажем, если каждый месяц сокращать расходы на развлечения на тысячу, у меня освободится 12 тысяч в год — и что с ними делать? Я их точно так же куда-нибудь потрачу или просто добавлю к деньгам на отпуск. А так в выходные ребенок у меня занят интересным делом, а я в этот момент пью кофеек, для меня это тоже отдых и подзарядка. Зимой, когда холод и лед, сидеть все время дома и раскрашивать раскраски невозможно.
В отпуск мы последний раз ездили в мае, были с сыном в Турции. У нас был просто отдых тюленя: отель «все включено», бассейн, море. Потратили около 80 тысяч рублей, сюда пошла зарплата и отпускные.
На какие-то экстренные случаи мне, как правило, хватает зарплаты. Например, недавно я приболела, нужно было сдать платные анализы — и мне не пришлось ничего дополнительно придумывать.
Иногда я пользуюсь кредитной картой, но никогда не выхожу за сроки. Например, если сегодня понедельник, а в четверг у меня зарплата, то могу пойти к врачу, потратить с карточки пять тысяч на УЗИ и платный прием, а в четверг я все это закрою.
Все говорят, что надо иметь финансовую подушку в размере шести зарплат, а я не понимаю, откуда она должна взяться.
Раньше я откладывала, как приличный человек, по 10% от дохода. Но это происходило не каждый месяц, а более хаотично: я примерно представляла, сколько нужно накопить за полгода, и потом откладывала эту сумму с премии или отпускных.
Но все эти накопления ушли за время декретного отпуска. А последние сбереженные деньги пошли на покупку собственного полиграфа. Сейчас у меня ничего нет.
Перспективы
Полиграфологи в коммерческих структурах могут зарабатывать 200—300 тысяч рублей в месяц, даже 150 тысяч для них считается маловато. Но в таких местах специалисты по детектору лжи относятся к службе безопасности, туда не берут людей с улицы, стараются искать в команду бывших сослуживцев, уже проверенных боем. Сейчас я мониторю вакансии, но пока меня ждут только конторы с такой же зарплатой, как моя.
и больше могут получать полиграфологи в коммерческих компаниях
Если не найдется подходящий вариант, то я планирую уйти в самозанятость. Больше всего меня привлекают проверки домашнего персонала: нянь, горничных, водителей, поваров. По моему опыту кадровых проверок я вижу, что полиграф реально выявляет людей, которые пытаются скрывать свои косяки, факты биографии.
Я хотела бы не только работать как полиграфолог, но и давать психологическую оценку: этим я тоже занимаюсь практически десять лет. Так что могу дать работодателю не только статистику, где у обследуемого низкая шкала агрессивности и высокая — тревожности, но и рассказать, к какому поведению такое сочетание приводит. Так можно облегчить жизнь конкретным людям.
Проверки по кадрам стоят от 4000 до 40 000 Р за человека. Цена зависит от финансовых рисков конкретной должности: между няней, операционистом и главбухом есть разница. Еще можно работать по скользкой теме супружеской неверности, но это неэтично, ненаучно и опасно. В целом потолка для месячного заработка у самозанятых нет.
Можно получить 40 000 Р за десять продавцов, можно 300 000 за одну неверную жену.
Я не уверена в своих предпринимательских способностях, никогда не занималась продажами. В самозанятости меня больше всего пугает начальный период, когда не будет стабильного дохода. Не представляю, сколько времени потребуется, чтобы хотя бы вернуться на тот уровень, что есть сейчас. Если месяц, то хорошо, а если три? Паника у меня начнется уже на втором. Поэтому, с одной стороны, я понимаю, что проверки на полиграфе востребованы и что я могу экономить людям деньги, а с другой — как представлю первые шаги, у меня в голове сразу туман. И идти туда мне страшно.
Познакомьтесь. Читатели, которые нашли неповторимый способ зарабатывать или тратить деньги.