Что называло черным годом русское дворянство лермонтов
Лермонтов, «Предсказание» (Настанет год, России черный год…)
Многие связывают это произведение с неким мистическим даром предвидения поэта. Какие факторы стали спусковым крючком для создания этого произведения, попробуем ответить на эти вопросы в анализе стихотворения Лермонтова «Предсказание».
История и предпосылки создания стихотворения
В России в ряде центральных губерний вспыхнула эпидемия холеры, которая повлекла за собой растерянность, страх, и недовольство крестьян. Недовольство оборачивалось против собственных помещиков, уездных и губернских чиновников.
Европу тоже лихорадило. В июле 1830 года во Франции вспыхнула очередная революция, в результате которой Карл Х был вынужден отречься от престола в пользу Луи Филиппа Орлеанского. В августе 1830 года вспыхнуло восстание в Брюсселе. В Греции война за независимость от османской империи длилась с 1821 по 1832 год. Обо всех этих событиях Лермонтов, свободно читавший по-французски, не мог не знать. Российские дворяне читали заграничную прессу. Некоторые сообщения о событиях, происходящих за пределами Российской империи, несмотря на цензуру, все же просачивались в российские журналы, обсуждались в салонах.
Молодой человек, помнивший о восстании декабристов, понимал, что недалек тот час, когда народ поймет: так жить, как живут российские крестьяне, нельзя. Человек имеет право жениться и выходить замуж по своей воле, не спрашивая у барина разрешения. Человек имеет право работать для себя, или получать достойную оплату за свой труд.
«Предсказание» – это не мистическое озарение, это плод логических рассуждений и размышлений над будущим России, это предупреждение властям.
Жанр, тема и идея
Это социальное стихотворение, написано в жанре гражданской лирики. В нем поднята проблема российского общества и российского народа. Лермонтов не надеялся его опубликовать когда-нибудь. Он поделился с бумагой своими мыслями. Тема стихотворения заложена в его названии: предсказание о будущем России. И надо заметить, что Лермонтов не ошибся. В годы революции и гражданской войны Закон не защищал ни женщин, ни детей. Страна пережила эпидемии, были в ее жизни чума, и тиф, и голод.
Освобождение от царской власти – это и идея стихотворения, и мечта поэта. Вероятно, отсюда приписка в скобках. Поэт верит, что в России появится мощный человек, который освободит страну от царского гнета и выведет из феодального застоя.
Композиция, построение стиха
Стихотворение написано одной строфой в 18 стихов. Стихотворный размер – пятистопный ямб. Рифмовка параллельная, все рифмы мужские, что усиливает, ужесточает ритмичность произведения.
По композиции стихотворение делится на две части:
Стихотворение написано от третьего лица. Мощный человек – единственный литературный герой этого произведения. Правда, мощный человек в представлении Лермонтова получился довольно мрачным и грозным. Прямо, Мефистофель какой-то. Но это от юношеского максималистского романтизма.
Средства художественной выразительности
Метафоры – черный год, низвергнутый закон, печальные села
Надо отдать должное поэту, его проницательности. Был ли Ленин ужасным и мрачным, это субъективная точка зрения, а вот что он окажется с «возвышенным челом», поэт попал, что называется, в точку.
Что называло черным годом русское дворянство лермонтов
Статья И. Андроникова
школу, то отсюда можно сделать вывод, что в 1832 г. Лермонтов работал над другим романом, который он охарактеризовал в письме к М. А. Лопухиной как «сплошное отчаяние». По письму А. М. Верещагиной к Лермонтову жандарм понял, что роман «не состоялся» и что Лермонтов уничтожил его. Сопоставляя все эти данные, следует считать, что, во всяком случае, это был не «Вадим».
Русское дворянство окрестило 1774 пугачевский год — «Черным годом». Слово это настолько прочно вошло в обиход помещичьих усадеб и дворянских особняков, что Г. П. Данилевский, сто лет спустя, назвал свой роман из времен пугачевщины «Черным годом». «Настанет год, России черный год», писал Лермонтов в 1830 г., размышляя о возможном повторении пугачевского восстания, о грядущей народной революции, когда «корона упадет» с головы русских царей. В юнкерской школе, обращаясь к исторической теме, он принялся за работу над романом, действие которого приурочил именно к пугачевскому году.
Итак, ни «Истории Пугачева», ни «Капитанской дочки», ни «Дубровского» Лермонтов в 1833—1834 гг. знать не мог. Еще менее мог подозревать Пушкин, что в дальних классах юнкерского училища, запираясь от начальства и рискуя быть наказанным, молодой юнкер до поздней ночи пишет свой исторический роман. Тем больший интерес приобретают сходные моменты в гениальных прозаических творениях Пушкина и в юношеском, еще не зрелом и не завершенном романе Лермонтова «Вадим».
Припомним фабулу лермонтовского романа.
ПОРТРЕТ ПУГАЧЕВА, ПРИЛОЖЕННЫЙ К ИЗДАНИЮ „ИСТОРИИ
ПУГАЧЕВСКОГО БУНТА“ ПУШКИНА, 1834 г.
«Твой отец был дворянин — богат — счастлив, — рассказывает Вадим Ольге, — и подобно многим окончил жизнь на соломе. У него был добрый сосед, его друг и приятель, занимавший место за столом его, товарищ на охоте, ласкавший детей его, сосед искренний, простосердечный, который всегда стоял с ним рядом в церкви, снабжал его деньгами в случае нужды, ручался за него своею головою. Однажды на охоте собака отца обскакала собаку его друга: он посмеялся над ним; с этой минуты началась
Далее описывается, как Вадим старается приобрести доверие и любовь слуг Палицына. Прослышав, что Пугачев приближается к местам, где находится вотчина Палицына, Вадим предвидит удобный случай отомстить своему врагу, он поднимает крестьян Палицына и становится во главе отряда. Как видим, фабула лермонтовского романа поразительно совпадает в этой части с историей Владимира Дубровского, который так же, как и Вадим, становится атаманом восставших крестьян из желания отомстить виновнику смерти отца. Но если даже допустить, что сходство это обусловлено традицией «разбойничьих» сюжетов, то завязка в обоих романах — история с борзой собакой и возникшая затем старинная тяжба о землях, — заставляет думать, что в основе их лежит какой-то общий источник.
Лермонтова в это время в Москве уже не было. В начале августа того же года он переехал с бабушкой в Петербург. Однако эту историю он мог узнать из другого источника.
НЕЕЛОВКА — САРАТОВСКОЕ ИМЕНИЕ А. А. СТОЛЫПИНА
Акварель неизвестного художника, 1850 г.
Литературный музей, Москва
Итак, совпадения с «Дубровским» объясняются общим источником. Припомнив, что Вадим переходит на сторону Пугачева подобно Швабрину, и зная, что «Капитанская дочка» и «Вадим» задуманы в одно и то же время, мы уже вправе предполагать и на этот раз, что сходство в судьбах героев снова объясняется общим источником.
Поэтому обратимся к источникам.
Описанные в романе события Лермонтов приурочил к летним месяцам 1774 г. Это подтверждает, что он воссоздал в «Вадиме» эпизоды пензенского восстания.
Стремительно уходя на юг, Пугачев и его штаб не могли руководить многочисленными отрядами своих сторонников. Восстание пензенских крестьян не прекращалось и после окончательного поражения Пугачева под Черным Яром. Лермонтов в своем романе отразил именно эту характерную черту пензенского восстания — его стихийность, «пугачевщину без Пугачева».
РИСУНКИ ЛЕРМОНТОВА В РУКОПИСИ „ВАДИМА“
Институт литературы, Ленинград
почтенных старцев. В 1820-х гг. много было их еще и среди крепостной дворни в Тарханах, и среди соседей-помещиков. Рассказы старожилов могли лечь в основу таких сцен «Вадима», как сцены расправы с женой Палицына, бегства Палицына, казни старого помещика из села Красного.
И, наконец, нужно считать совершенно бесспорным тот факт, что, описывая помещика Палицына, скрывающегося в подземной пещере, Лермонтов использовал рассказы, которые слышал в семье Афанасия Алексеевича Столыпина.
ВИД ДОМА И ДОМОВОЙ ЦЕРКВИ В ТАРХАНАХ
Литография М. Рудкевича, 1842 г.
Подпись под литографией ошибочна: Лермонтов родился не в Тарханах, а в Москве
Институт литературы, Ленинград
Все перечисленные Лермонтовым губернии в 1774 г. были охвачены огнем восстания. Прослышав о приближении Пугачева, крестьяне вооружались чем попало и подымались на помещиков. И нет сомнений, что разговор крестьян о Пугачеве Лермонтов описал в своем романе в соответствии с теми преданиями, которые любовно хранились в народе.
«— Чай, много с ним рати военной, — спрашивает один из мужиков, — чай, казаков-то видимо-невидимо. а что, у него серебряный кафтан-то?
В этом коротком диалоге Лермонтов безусловно запечатлел старинные сказы о «крестьянском царе».
Итак, Лермонтов изобразил в «Вадиме» подлинные исторические события — эпизоды пугачевского восстания в Пензенской губернии. Главным материалом послужила для него семейная хроника Столыпиных. Рассказы о восстании, о расправах пугачевцев с помещиками и приказчиками, о сопротивлении, оказанном им «господами из села Красного» и капитаном Михайлой Киреевым, о гибели Даниила Столыпина, о подземных пещерах Лермонтов слышал и от бабки, и от деда Афанасия Алексеевича Столыпина, и от Григория Даниловича Столыпина, и его жены Наталии Алексеевны — родной сестры бабки. Слышал он такие рассказы и от соседей-помещиков.
Совсем в других красках рисовалось восстание по рассказам дворовых и крепостных людей Арсеньевой, передававших легенды о серебряном кафтане и о золотых сапогах на «батюшке-Пугачеве» и наряду с этим подлинные факты о пребывании пугачевцев в Тарханах и о хитрости приказчика Злынина.
Следовательно, в распоряжении Лермонтова был богатый фактический и фольклорный материал о пугачевском движении в Пензенском крае.
Если вспомнить, что «История Пугачева» была написана Пушкиным на основании огромного материала, впервые собранного им самим, тем более ясной становится новизна и трудность темы, на которой остановился восемнадцатилетний Лермонтов.
Обездоленного дворянина Вадима, доведенного до состояния последнего нищего, Лермонтов превратил в сообщника и вдохновителя восставших крестьян. Получилась ситуация, снова напоминающая «Дубровского». Прямо поразительно, как замысел Лермонтова и в этой части напоминает пушкинский.
Но если в работе над этой темой обнаружились трудности, побудившие даже Пушкина оставить роман о Дубровском незавершенным, то тем большие трудности встали перед Лермонтовым.
От истории молодого дворянина Дубровского, порывающего со своим классом, Пушкин перешел к истории Шванвича не случайно. Дубровский порывает со своим классом, движимый чувством личной мести. Дубровский — благородный разбойник. Переход Шванвича на сторону Пугачева, обусловленный исторически, превращал его в участника крестьянской революции.
Участие же в пугачевском восстании Вадима объясняется одной лишь жаждой мести обидчику. Восстание — только удобный момент для свершения
Любопытно, что, наделив своего героя именем, заимствованным из арсенала декабристской поэзии, Лермонтов не дал ему фамилии. Это понятно, ибо Вадим и Ольга представляют собою воплощение в человеческих обликах демонского и ангельского начала. А мир реальных людей составляют семейство Палицыных, крестьяне, казаки, Орленко, солдатка, верный Федосей, слуги.
Патетическая речь, уместная в монологах Вадима, оказывалась совершенно непригодной, когда нужно было передать живую речь казаков или крестьян. И не случайно Лермонтов ищет для своих массовых сцен новые выразительные средства и, подражая народному языку, вводит в повествование крестьянские речения и поговорки.
Согласовать эти идейные и стилистические противоречия в своем романе Лермонтов так и не сумел и прекратил работу над ним на XXIV главе. Но в написанных главах, в которых с огромной силой выражен благородный протест против крепостного права и горячее сочувствие к восставшим крестьянам, Лермонтов, опираясь на фольклор и на самостоятельно собранные им исторические факты, первым в русской литературе воплотил тему пугачевского восстания.
1 Впервые в «Вестнике Европы» 1873, X, 458—557 под заглавием: «Юношеская повесть М. Ю. Лермонтова». П. А. Висковатов дает ей произвольное заглавие «Горбач-Вадим. Эпизод из пугачевского бунта (юношеская повесть)» (Издание В. Ф. Рихтера под редакцией П. А. Висковатова, М., 1891, V, 1—117). И. М. Болдаков назвал: «Вадим. Неоконченная повесть» (Сочинения М. Ю. Лермонтова. Под редакцией и с примечаниями И. М. Болдакова. Изд. Елизаветы Гербек, М., 1891, V, 4—185). Д. И. Абрамович называет: «Вадим (повесть)» («Полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова», IV). Под редакцией и с примечаниями проф. Д. И. Абрамовича (Академическая библиотека русских писателей, Спб, 1—96).
2 Лермонтов, Полное собрание сочинений. Под редакцией Б. М. Эйхенбаума, М. — Л., «Academia», V, 370 и 510. Далее в ссылках: Лермонтов.
3 А. Меринский, Воспоминание о Лермонтове. — «Атеней» 1858, № 48, 290.
4 Лермонтов десятого выпуска (1834); Меринский — одиннадцатого выпуска (1835). В. Потто, Исторический очерк Николаевского кавалерийского училища. Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, Спб, 1873. Приложения, 64.
6 П. Висковатов, М. Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество, М., 1891. Приложения, 15.
7 В. Кирпотин, Политические мотивы в творчестве Лермонтова, М., 1939, 99 и 113.
9 Пушкин, Полное собрание сочинений в девяти томах. Под общей редакцией М. Цявловского, М., 1938, VII, 878.
10 Путеводитель по Пушкину. Приложение к журналу «Красная Нива» на 1931 г., М. — Л., ГИХЛ, 1931, 160.
11 Пушкин, Полное собрание сочинений в девяти томах, М., 1938, VII, 872.
16 В. Якушкин, А. С. Пушкин. Из черновых его бумаг. — «Русская старина» 1887, № 9, 545—551.
17 Пушкин, Сочинения в трех томах. Общая редакция А. Слонимского, М. — Л., Детиздат ЦК ВЛКСМ, 1937, III, 690 (Объяснения Б. Томашевского к «Дубровскому»).
18 Пушкин, Полное собрание сочинений в девяти томах, VII, 847.
19 Сочинения М. Н. Лонгинова, М., изд. Л. Э. Бухгейма, 1915, I, 47.
20 Лермонтов, V, 574.
21 Письма Е. А. Арсеньевой к П. А. Крюковой 1834—1837 гг., обнаруженные Л. Б. Модзалевским, печатаются в настоящем томе «Литературного Наследства».
22 Лермонтов, V, 421.
24 А. Меринский, Воспоминание о Лермонтове. — «Атеней» 1858, № 48, 289—290.
25 С. Родзевич, Лермонтов, как романист. С предисловием проф. А. М. Лободы. Киев, 1914.
29 Б. Томашевский, Проза Лермонтова и западно-европейская литературная традиция. — «Литературное Наследство», № 43—44, 481.
30 И. Андроников, Жизнь Лермонтова, М., 1939, 30—31; Г. Нефедов, Пензенский край в творчестве М. Ю. Лермонтова. — «Сталинское Знамя» 1939, № 1959.
31 Н. Прозин, Очерки Пензенской губернии. — «Пензенские губернские ведомости» 1862, №№ 6, 7, 8.
32 Пушкин, Полное собрание сочинений, издание АН СССР, 1938, IX, 69.
33 Н. Беляев, Пугачевский бунт в Краснослободском уезде. — «Пензенские губернские ведомости» 1869, № 19.
34 Академик А. Крылов, Мои воспоминания, изд. 2-е, М., 1943, 7.
36 Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей. Под редакцией В. П. Семенова, II. Среднерусская черноземная область, Спб, 1902, 352.
38 Записки Михаила Николаевича Киреева. Мой дед М. М. Киреев. Эпизод из пугачевского бунта. — «Русская Старина» 1890, № 7, 3.
39 Черновик «Объяснения губернского секретаря Раевского о связи его с Лермонтовым» (1837). Находится в Рукописном отделе Института литературы Академии Наук СССР. Ср. П. Щеголев, Книга о Лермонтове, Л., «Прибой» 1929, II, 262.
40 П. Шугаев, Из колыбели замечательных людей. — «Живописное Обозрение» 1898, № 25, 501.
41 Н. Рыбкин, Материалы к биографии Белинского и Лермонтова. — «Исторический Вестник» 1881, X, 373.
42 Н. Беляев, Пугачевский бунт в Краснослободском уезде Пензенской губернии, Краснослободск, 1879.
43 «Ложный Петр III, или жизнь, характер и злодеяния бунтовщика Емельки Пугачева», М., II, 1809. В вольной типографии Федора Любия, 160, 200, 209, 214, 216.
44 Р. Казанский, Село Лесная Нееловка, Саратовского уезда. — «Саратовские губернские ведомости» 1879, № 273, 5.
46 Г. Нефедов, Пензенский край в творчестве М. Ю. Лермонтова. — «Сталинское Знамя» 1939, № 1959.
49 Там же, 44, 96, 99.
50 С. Тхоржевский, Пугачевщина в помещичьей России, М., 1930, 130—132.
Андроников И. Л.: Лермонтов. Исследования и находки
Исторические источники «Вадима»
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
«ВАДИМА»
Советские читатели с огромным интересом относятся к юношескому роману Лермонтова «Вадим», несмотря на его художественные несовершенства и даже видимые противоречия. Так удивительна революционная страсть, с какою писаны лучшие страницы его, и, если можно применить подобное выражение, «пафос сочувствия», с которым описываются эпизоды крестьянского восстания, руководимого Пугачевым.
Советские исследователи показали, что в поэзии Лермонтова претворился, прежде всего, его собственный жизненный опыт: его переживания, наблюдения над русской жизнью, народные предания, легенды и песни, семейные воспоминания, рассказы бывалых людей, споры с друзьями, размышления об исторических судьбах народов, населявших Россию, об их настоящем и будущем. И книги! Книги, которые тоже действительность. Только часть ее, а не целое. Часть, органически входящая в понятие «действительность», но не противостоящая ей.
Русская жизнь — вот что было для Лермонтова источником творчества. В том числе источником незаконченного юношеского романа, о котором так недавно еще было принято говорить как о слабом подражании образцам французской «неистовой» школы.
Но мало-помалу, исследуя факты, удалось выяснить, какой материал был положен в основу «Вадима», и прочесть произведение заново.
Если при этом иметь в виду, что остальные письма к Лермонтову, внесенные в жандармскую опись, относятся главным образом ко времени поступления его в юнкерскую школу, то отсюда можно сделать вывод, что в 1832 году Лермонтов работал над другим романом, который охарактеризовал в письме к М. А. Лопухиной как «сплошное отчаяние». По письму А. М. Верещагиной к Лермонтову жандарм понял, что роман «не состоялся» и что Лермонтов уничтожил его. Сопоставляя все эти данные, следует считать, что во всяком случае это был не «Вадим».
Русское дворянство окрестило 1774, пугачевский, год «черным годом». Слово это настолько прочно вошло в обиход помещичьих усадеб и дворянских особняков, что Г. П. Данилевский сто лет спустя назвал так свой роман из времен пугачевщины. «Настанет год, России черный год», — писал Лермонтов в 1830 году, размышляя о возможности повторения пугачевского восстания, о грядущей народной революции, когда «корона упадет» с головы русских царей. И в юнкерской школе, обращаясь к исторической теме, он принялся за работу над романом, действие которого приурочил именно к пугачевскому году.
Следовательно, ни «Истории Пугачева», ни «Капитанской дочки», ни «Дубровского» Лермонтов в 1833—1834 годах знать не мог. Еще менее мог подозревать Пушкин, что в дальних классах юнкерского училища, запираясь от начальства и рискуя быть наказанным, молодой юнкер до поздней ночи пишет свой исторический роман. Тем больший интерес приобретают для нас сюжетные и фабульные совпадения в гениальных прозаических творениях Пушкина и в юношеском, еще незрелом и незавершенном романе Лермонтова, — совпадения, которые подсказаны Лермонтову реальной действительностью.
Припомним фабулу лермонтовского романа.
«Кто бы подумал! — восклицает уже не Вадим, но сам Лермонтов. — Столько страданий за то, что одна собака обогнала другую. » 12
Далее описывается, как Вадим старается приобрести доверие и любовь слуг Палицына. Прослышав, что Пугачев приближается к местам, где находится вотчина Палицына, Вадим предвидит удобный случай отомстить своему врагу, он поднимает крестьян Палицына на восстание и становится во главе отряда.
Как видим, фабула лермонтовского романа поразительно совпадает в этой части с историей Владимира Дубровского, который, так же как и Вадим, становится атаманом восставших крестьян из желания отомстить виновнику смерти отца.
Но если даже допустить, что сходство это обусловлено традицией «разбойничьих» сюжетов, то завязка в обоих романах — история с борзой собакой и возобновившаяся затем старинная тяжба о землях — заставляет думать, что в основе их лежит какой-то общий источник.
Лермонтова в это время в Москве уже не было. В начале августа того же года он переехал с бабушкой в Петербург. Однако эту историю он мог узнать из другого источника.
Итак, совпадение с «Дубровским» объясняется общим источником.
Припомнив, что Вадим переходит на сторону Пугачева, подобно Швабрину, и зная, что «Капитанская дочка» и «Вадим» задуманы в одно и то же время, мы уже вправе предполагать и на этот раз, что сходство в судьбах героев объясняется общим источником.
Поэтому обратимся к источникам.
Родзевич находит, что «Вадим» не похож на исторические романы Вальтера Скотта и его подражателей. Самобытность и оригинальность лермонтовского романа он принимает за его недостатки. Но мы видим в этом достоинства — и тем большие, что «Вадим» представляет собою первый в русской литературе опыт романа о пугачевском восстании.
Описанные в романе события Лермонтов приурочил к летним месяцам 1774 года. Это подтверждает, что он воссоздал в «Вадиме» эпизоды пензенского восстания.
Лермонтов в своем романе отразил именно эту характерную черту пензенского восстания — «пугачевщину без Пугачева».
Пенза была занята Пугачевым первого августа; к этому времени вся провинция, верст на пятьсот в округе, была уже охвачена восстанием. Центром его стали северные уезды — Краснослободский, Керенский и Нижне-Ломовский.
Рассказы старожилов легли в основу таких сцен «Вадима», как сцены расправы с женой Палицына, бегства Палицына в лес, казни старого помещика из села Красного.
Мы можем даже высказать предположение, что с этим имением связано имя Акинфовых.
Три дочери Василия Ниловича Акинфова избежали судьбы отца и впоследствии поселились в Москве. Старшая — Елизавета Васильевна вышла замуж за Дмитрия Лужина, вторая — Варвара за Григория Кошелева, третья — Екатерина за Александра Матвеевича Шеншина.
Живя в Москве на Малой Молчановке, Лермонтов часто бывал в семье Лужиных, а внуки Акинфова — Владимир и Николай Шеншины — были его ближайшими друзьями.
Взор Вадима упадает на одну из кибиток. Рогожа откинута.
Из кибитки показалась «седая, лысая, желтая, исчерченная морщинами, угрюмая голова старика, лет 60 или более; его взгляд был мрачен, но благороден, исполнен. холодной гордости. большие серые глаза, осененные тяжелыми веками, медленно, строго пробегали картину, развернутую перед ними случайно. »
«Вот показалась из-за рогожи другая голова, женская, розовая, фантастическая головка, достойная кисти Рафаэля, с детской полусонной, полупечальной, полурадостной, невыразимой улыбкой на устах: она прилегла на плечо старика так беспечно и доверчиво, как ложится капля росы небесной на листок, иссушенный полднем, измятый грозою и стопами прохожего, и с первого взгляда можно было отгадать, что это отец и дочь. »
Другая кибитка была совершенно раскрыта, и в ней находились две девушки, «две старшие дочери несчастного боярина. Первая сидела и поддерживала голову сестры, которая лежала у ней на коленях: их волосы были растрепаны, перси обнажены, одежды изорваны. » 37
Желая насладиться видом смерти и мук, Вадим подает мысль сообщникам казнить пленных тут же, не ожидая старшин. Старика и младшую дочь выволакивают из кибитки и растаскивают в разные стороны. Услышав неотвратимый приговор, девушка падает мертвой. Старика вздергивают, но конец веревки взвивается, повешенный падает, ударяется оземь, нога его хрустнула. Два ножа, воткнувшись старику в горло, обрывают его проклятия.
Портреты старика и его дочерей «вписаны» в картину грозного веселия восставших, изображенного в живописной манере, напоминающей уже не Рафаэля, а контрасты, характерные для творчества Рембрандта:
«. началась пирушка. Сначала веселый говор пробежал по толпе, смех, песни, шутки, рассказы, все сливалось в одну нестройную, неполную музыку, но скоро шум начал возрастать, возрастать, как грозное крещендо оркестра; ход сделался согласнее, сильнее, выразительнее; о, какие песни, какие речи, какие взоры, лица, телодвижения, буйные, вольные! Какие разноцветные группы! яркое пламя костров, согласно с догорающим западом, озаряло картину пира. » 40
Вернемся, однако, от живописного стиля романа и от его звукописи к историческим фактам, которыми располагал Лермонтов.
Работающий инженером в Министерстве торговли СССР Виктор Иванович Соловьев, со слов тещи Л. П. Берг — внучки Петра Максутова, — рассказывал мне, что «Елизавета Алексеевна Арсеньева привозила Лермонтова в Нижний Ломов к мальчикам Максутовым», что имение их находилось возле Нижнего Ломова, а недалеко от него сохранились подземные ходы, вырытые еще во времена Пугачева.
славившийся своею «нерукотворенною иконою божьей матери», которую местное духовенство с немалой для себя выгодою возило по городам и деревням Пензенской и даже соседних губерний — Тамбовской и Саратовской.
Теперь становится наконец понятным, почему на полях рукописи «Вадима» Лермонтов нарисовал старых монахов.
Таким образом, выясняется, что изображение пугачевского восстания в лермонтовском романе обосновано строго исторически.
Вернемся к описанию пещеры и отметим, что, изображая конкретную местность, а может быть, и конкретные факты из жизни владельцев Тархова и Нижних Полян, Лермонтов при этом представил в своем романе явление распространенное и особенно характерное для картины пугачевского восстания именно в правобережных губерниях. Известны многие случаи, когда симбирские, пензенские, саратовские помещики скрывались от Пугачева и его сообщников в подземных пещерах и норах.
Рисунки Лермонтова на рукописи «Вадима» Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР. Ленинград
крестьян о Пугачеве Лермонтов описал в своем романе в соответствии с теми преданиями, которые любовно хранились в народе.
«— Чай, много с ним рати военной, — спрашивает один из мужиков, — чай, казаков-то видимо-невидимо. а что, у него серебряный кафтан-то?
— Эко диво серебряный, — отвечает другой, — чай, не только кафтан, да и сапоги-то золотые. » 68
В этом коротком диалоге Лермонтов, безусловно, запечатлел старинные сказы о «крестьянском царе».
Не из книг, а из крестьянских преданий заимствовал Лермонтов и фамилию одного из ближайших сподвижников Пугачева — Белобородова. Оттого-то он, вероятно, и называется в романе Белбородкой.
Основным материалом для романа была хорошо известная Лермонтову жизнь пензенских крестьян и помещиков. Историческими источниками послужила семейная хроника Столыпиных. Рассказы о восстании, о расправах пугачевцев с помещиками и приказчиками, о сопротивлении, оказанном им господами из села Красного и капитаном Михайлой Киреевым, о гибели Данилы Столыпина, о подземных пещерах, о поведении настоятеля Нижне-Ломовского монастыря Исаакия Лермонтов слышал и от бабки, и от деда Афанасия Алексеевича Столыпина, и от Григория Даниловича Столыпина, и от его жены Натальи Алексеевны — родной сестры бабки. Слышал он подобные рассказы и от соседей-помещиков — Киреевых, Максутовых, от крестного отца своего Хотяинцова, в студенческие годы от знакомых и друзей — Лужиных, Шеншиных, Святослава Раевского.
«пугачевский год» дворовые и крепостные люди Арсеньевой, передававшие легенды о серебряном кафтане и о золотых сапогах на «батюшке Пугачеве» и наряду с этим подлинные факты о пребывании пугачевцев в Колдуссах, в «Малиновом лесу» и в Тарханах, о хитрости приказчика Злынина.
Следовательно, в распоряжении Лермонтова был богатый фактический и фольклорный материал о пугачевском движении в Пензенском крае.
Если вспомнить, что «История Пугачева» была написана Пушкиным на основании огромного материала, впервые собранного им самим, тем более ясной становится новизна и трудность темы, которая привлекла восемнадцатилетнего Лермонтова.
Обездоленного дворянина Вадима, доведенного до состояния последнего нищего, Лермонтов превратил в сообщника и вдохновителя восставших крестьян.
Получилась ситуация, снова напоминающая «Дубровского». Прямо поразительно, как замысел Лермонтова и в этой части напоминает пушкинский.
От истории молодого дворянина Дубровского, порывающего со своим классом, Пушкин перешел к истории Шванвича не случайно. Дубровский порывает со своим классом, движимый чувством личной мести, Дубровский — благородный разбойник. Переход Шванвича на сторону Пугачева, обусловленный исторически, превращал его в участника крестьянской революции.
Участие же в пугачевском восстании Вадима объясняется одной лишь жаждой мести. Восстание — самый удобный повод для свершения им казни над своим оскорбителем. Поэтому для того, чтобы оправдать участие Вадима в крестьянском восстании, Лермонтов превратил его в раба, добровольно вступающего в число крепостных слуг Палицына. Цель Вадима — мщение за свое поруганное человеческое достоинство.
В центре романа о пугачевщине оказался не Пугачев, а гордый мститель Вадим, характер которого не наделен ни историческими, ни национальными, ни ясными классовыми чертами. Вадим — одиночка, абстрактный романтический образ.
Любопытно, что, наделив своего героя именем, заимствованным из арсенала декабристской поэзии, Лермонтов не дал ему фамилии. Это понятно, ибо Вадим и Ольга воплощают в человеческих обликах демонское и ангельское начала. А мир реальных людей составляют семейство Палицыных, крестьяне, казаки, Орленко, солдатка, верный Федосей, слуги, нищие.
выразительные средства и, подражая народному языку, вводит в повествование крестьянские речения и поговорки.
Согласовать эти идейные и стилистические противоречия в своем романе Лермонтов так и не сумел и прекратил работу над ним на XXIV главе.
Но в законченных главах, которые по удивительной смелости изображения революционной борьбы крестьян против помещиков и крепостнического строя иногда приближаются к радищевскому «Путешествию из Петербурга в Москву», Лермонтов, опираясь на фольклор и на самостоятельно собранный им исторический материал, первым в русской литературе воплотил тему пугачевского восстания.
Примечания
2 Впервые в «Вестнике Европы» (1873, кн. 10, с. 458—577), под заглавием «Юношеская повесть М. Ю. Лермонтова». Висковатов дал ей произвольное название «Горбач Вадим. Эпизод из пугачевского бунта (Юношеская повесть)», Болдаков озаглавил: «Вадим. Неоконченная повесть». Абрамович — «Вадим (Повесть)». Эйхенбаум — «Вадим».
3 Лермонтов, т. VI, с. 414.
4 Меринский. Воспоминание о Лермонтове. — «Атеней», 1858, № 48, с. 300.
5 Лермонтов — десятого выпуска (1834), Меринский — одиннадцатого выпуска (1835) (В. Потто. Исторический очерк Николаевского кавалерийского училища. Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. СПб., 1873, Приложения, с. 64).
6 Лермонтов. Полн. собр. соч. в 5-ти томах. Редакция текста и комментарии Б. М. Эйхенбаума. М. — Л., «Academia», 1937, т. V, с. 447. Далее сокращенно: Лермонтов, «Academia»
8 В. Я. Кирпотин. Политические мотивы в творчестве Лермонтова. М., 1939, с. 99 и 113.
10 А. С. Пушкин. Полн. собр. соч. в 9-ти томах. Под общей редакцией [Ю. Г. Оксмана] и М. А. Цявловского, т. VII. М., «Academia», 1938, с. 846 и 878. Комментарии Ю. Г. Оксмана к «Капитанской дочке» и «Дубровскому». «Путеводитель по Пушкину». Приложение к журналу «Красная нива» на 1931 год. М. — Л., ГИХЛ, 1931, с. 160.
14 А. С. Пушкин. Соч. в 3-х томах. Общая редакция А. Слонимского, т. III. М. — Л., Детиздат ЦК ВЛКСМ, 1937, с. 690 (Объяснения Б. В. Томашевского к «Дубровскому»).
15 Пушкин. Полн. собр. соч. в 9-ти томах. Под общей редакцией [Ю. Г. Оксмана] и М. А. Цявловского, т. VII. М., «Academia», 1938, с. 847.
16 «Соч. М. Н. Лонгинова», т. I. М., Изд-во Л. Э. Бухгейма, 1915, с. 47.
18 Лермонтов, т. VI, с. 741.
20 Меринский. Воспоминание о Лермонтове, — «Атеней», 1858, № 48, с. 300.
24 Томашевский. Проза Лермонтова и западноевропейская литературная традиция. — «Литературное наследство», т. 43—44, с. 481.
25 С. Н. Дурылин«Мир», 1934, с. 100.
26 И. Андроников. Жизнь Лермонтова. М., Детгиз ЦК ВЛКСМ, 1939, с. 30—31; Г. Нефедов— «Сталинское знамя», 1939, № 165.
27 Н. Прозин. Очерки Пензенской губернии. — «Пензенские губернские ведомости», 1862, №№ 6, 7, 8.
29 И. Беляев. Пугачевский бунт в Краснослободском уезде. — «Пензенские губернские ведомости», 1869, № 15.
30 А. Н. Крылов. Мои воспоминания, изд. 2-е. М., 1943, с. 7.
32 Лермонтов, т. VI, с. 109.
33 «Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей», под редакцией В. П. Семенова, т. II (Среднерусская черноземная область) СПб., 1902, с. 352.
35 «Пугачевщина», изд. Центроархива, т. II, с. 392.
36 «Род дворян Акинфовых». Симбирск, 1899, с. 19.
41 «Записки М. Н. Киреева. Мой дед М. М. Киреев. Эпизод из пугачевского бунта». — «Русская старина», 1690, № 7, с. 3.
42 Н. Л. Бродский—1832. М., ОГИЗ, ГИХЛ, 1945, с. 55. Ср. П. Е. Щеголев. Книга о Лермонтове, т. I. Л., «Прибой», 1929, с. 262.
43 П. Шугаев— «Живописное обозрение», 1898, № 25, с. 501.
44 С. Петров. Пугачев в Пензенском крае. Пензенское областное издательство, 1950, с. 105.
46 Н. Рыбкин. Материалы к биографии Белинского и Лермонтова. — «Исторический вестник», 1881, октябрь, с. 373.
51 Г. И. Петерсон. Пугачевщина в городах и уездах Пензенской губернии. — «Справочная книга Пензенской губернии на 1899 год», с. 158.
53 И. И. Дубасов. Очерки из истории Тамбовского края, вып. II, с. 86.
54 Петерсон. Пугачевщина в городах и уездах Пензенской губернии, цит. изд., с. 163.
56 «Ложный Петр III, или Жизнь, характер и злодеяния бунтовщика Емельки Пугачева», ч. II. М., в вольной типографии Федора Любия, 1809, с. 160, 200, 209, 214, 216.
57 Лермонтов, т. VI, с. 76—82.
59 П. Вырыпаев. Материалы для биографии М. Ю. Лермонтова. — «Земля родная». Литературно-художественный альманах, кн. 6, Пенза, 1950, с. 173.
61 П. Вырыпаев. Материалы для биографии М. Ю. Лермонтова — «Земля родная», кн. 6, с 173—174.
64 Ф. В. Казанский— «Саратовские губернские ведомости», 1879, № 273, с. 5.
65 Лермонтов, т. VI, с. 98.
66 Г. Нефедов— «Сталинское знамя», 1939, № 165.
67 Лермонтов, т. VI, с. 75—76.
69 Тхоржевский. Пугачевщина в помещичьей России. М., 1930, с. 130.
71 Храбровицкий. Дело помещицы Давыдовой. — «Литературное наследство», т. 57, с. 243—247.