Что написано на входе в концлагерь освенцим
Надпись на воротах Освенцима, ее смысл, исчезновение и обретение
История Освенцима, небольшого города, расположенного в шестидесяти километрах западнее Кракова, ничем особенным не выделялась среди летописей других населенных пунктов Польши до января 1945 года. В ходе Висло-Одерской операции советские войска вышли на заданные приказом рубежи, заняв район Аушвица и Биркенау (названия, принятые немцами после захвата территории в 1939 году). То, что увидели солдаты, потрясло их.
Что увидели советские солдаты
Нет, не сам факт наличия лагеря смерти вызвал смятение советских солдат и офицеров. Некоторым нашим военным было известно, иногда из собственного жизненного опыта, что учреждения подобного профиля есть и в СССР, и не только на Колыме. Потрясение вызывала педантичность и системность процесса массового лишения жизни. Циничная надпись на воротах Освенцима гласила: «Труд делает свободным». Все было поставлено на широкую промышленную ногу, вещи убитых заключенных складывались систематично. Зубные щетки, обувь, чемоданы, состриженные волосы (их использовали для утепления прочных корпусов субмарин), костюмы, платья и много другое было рассортировано и загружено в отдельные хранилища. За крематорием советские военные обнаружили целое озеро, но вместо воды его заполнял человеческий жир. Пепел служил удобрением для сельскохозяйственных угодий. Как позже выяснилось, подобных лагерей в фашистской Германии было несколько, и каждый из них имел свой «девиз». Например, над воротами Бухенвальда было начертано: «Каждому свое».
Общие сведения об организации
Так, постоянно расширяясь и совершенствуя технологии, увеличивал производительность самый большой в Третьем рейхе концлагерь Освенцим. Фабрика смерти работала на полную мощь, ее крематории не всегда справлялась с нагрузкой, и тогда трупы сжигали во рвах. Ежедневно в ворота въезжало несколько эшелонов с «человеческим материалом», сразу же производилась фильтрация, и тех, кто не представлял ценности, ждали газовые камеры, сданные в эксплуатацию в 1943 году.
Производительность
Оценить число жертв этой фабрики смерти оказалось непросто, нацисты пытались скрыть масштабы преступления. Даже комендант лагеря не имел понятия о количестве уничтоженных им людей, называя во время Нюрнбергского процесса приблизительную цифру в два с половиной миллиона. По данным историка Ж. Веллера, в ворота Аушвица вошли и не вернулись более 1,6 млн узников, из которых 1,1 млн составляли евреи.
Медицинские эксперименты
Именно здесь проводил свои исследования зловещий доктор Менгеле. Под его руководством другие медики, которых без всякой натяжки можно назвать врачами-убийцами, делали с узниками немыслимые вещи. Они заражали заключенных смертельными вирусами, проводили ампутации и полостные операции без наркоза, просто для тренировки. Ставились опыты по массовому лишению детородных функций путем облучения, стерилизации и кастрации. Изучались воздействие химикатов на организм, последствия замораживания, ставились многие другие античеловеческие эксперименты. Большинство изуверов понесло заслуженную кару. Первый комендант лагеря Р. Хесс надеялся уйти от возмездия, сдавшись союзникам, но был передан англичанами полякам. Его повесили недалеко от крематория № 1 в 1947 году. Что же, каждому свое.
История с надписью
После реставрации знаменитая зловещая надпись займет место в музейной экспозиции Аушвица, на место ее водружать не станут.
Arbeit macht frei
« Arbeit macht frei » — фраза на немецком языке, звучит как «А́рбайт махт фрай», что в переводе означает «Труд делает свободным» или «Труд освобождает».
Содержание
История
Arbeit macht frei — заголовок романа немецкого писателя-националиста Лоренца Дифенбаха (нем.)), вышедшего в Вене в 1872 году. Фраза со временем стала популярной в националистических кругах. Она также пародировала средневековое выражение нем. «Stadtluft macht frei» («Городской воздух освобождает» — обычай, по которому крепостной крестьянин, проживший в городе достаточно долго, становится свободным). Возможно, это парафраз евангельской цитаты «Истина сделает вас свободными» (Ин.8:32), (нем. Wahrheit macht frei ).
В 1928 году правительство Веймарской республики использовало фразу в качестве лозунга для большой программы общественных работ, нацеленной на преодоление безработицы. Когда НСДАП в 1933 г. пришла к власти, она продолжила её использование.
Фраза в качестве лозунга была размещена на входе многих нацистских концентрационных лагерей — то ли в насмешку, то ли для придания ложной надежды. Несмотря на то, что использование надписей подобного типа над входами в различные учреждения было распространённым явлением в Германии, конкретно этот слоган размещался по приказу генерала Войск СС Теодора Эйке, руководителя системы концлагерей Германии, второго коменданта концлагеря Дахау.
Аушвиц-Биркенау
Похищение
Спустя несколько дней сыщики обнаружили её на севере Польши, в лесу вблизи города Торуня. Она была завёрнута в брезент и спрятана под слоем листьев и снега. Как заявил министр культуры Польши Богдан Здроевски, разоблачителям преступников в ближайшее время будет выплачена премия в размере 115 тысяч злотых (около 27,5 тыс. евро).
Как стало позже известно, кража надписи «Arbeit Macht Frei», которая находилась на главных воротах музея концлагеря «Аушвиц-Биркенау» в Освенциме, была совершена по заказу коллекционера из Швеции. За фрагмент памятника преступники должны были получить от 10 до 30 тыс. евро. Полицейские выяснили, что один из замешанных в деле посредников является гражданином Швеции. Кроме того, стало известно, что преступники пробирались на север страны, где планировали сесть на паром, отправляющийся в Швецию. По подозрению в совершении кражи были задержаны пять человек — мужчины в возрасте от 20 до 39 лет. Все пятеро ранее были судимы.
На место украденной надписи в музее Освенцима установили её точную копию, изготовленную в 2006 году перед отправкой оригинала на реставрацию. [источник не указан 999 дней]
Приговор
Краковский суд (Польша) приговорил трех обвиняемых в хищении исторического знака из музея-лагеря Освенцим к тюремному заключению на сроки от полутора лет до 2 лет и 6 месяцев, а также к штрафу в размере 10 тысяч злотых (
100 тысяч рублей РФ).
По просьбе подсудимых, которые признали себя виновными, приговор был вынесен без проведения судебного разбирательства.
Прокуратура обвинила двух братьев — Радослава М. и Лукаша М., а также Павля С. в том, что в ночь с 17 на 18 декабря 2009 года они совершили кражу знака-надписи «Arbeit Macht Frei», который был укреплен над воротами бывшего нацистского лагеря смерти Аушвиц-Биркенау. Этот комплекс-музей имеет особую историческую важность и зарегистрирован в списке Всемирного наследия ЮНЕСКО. Злоумышленники повредили знак, разрезав его на куски.
Суд утвердил сроки, назначенные прокуратурой, проводившей разбирательство. На повестке дня — суд над гражданином Швеции, который организовал эту кражу, наняв для её реализации поляков. [источник не указан 999 дней]
Освенцим
Надпись на центральных воротах Освенцима I «Arbeit macht Frei» («Труд освобождает»). Так назывался роман немецкого националиста Лоренца Дифенбаха (Georg Anton Lorenz Diefenbach, 1806–1883), опубликованный в 1872 году
Первые впечатления заключенных, попавших в Освенцим, оказывались лишь трагическим заблуждением
Точное число жертв Освенцима неизвестно до сих пор. На Нюрнбергском процессе прозвучала приблизительная оценка — пять миллионов. Бывший комендант лагеря Рудольф Гёсс (Rudolf Franz Ferdinand Höß, 1900–1947) утверждал, что загубленных было вдвое меньше. А историк, директор Государственного музея Освенцима (Państwowe Muzeum Auschwitz–Birkenau w Oświęcimiu) Франтишек Пипер (Frantisek Piper) полагает, что свободы не дождались около миллиона узников.
Трагическая история лагеря смерти, именуемого поляками Освенцим–Бжезинка, а немцами Аушвиц–Биркенау, началась в августе 1940 года. Тогда в небольшом старинном польском городке Освенцим, что в шестидесяти километрах к западу от Кракова, на месте бывших казарм началось строительство грандиозного концентрационного комплекса Освенцим I. Изначально он был рассчитан на 10 000 человек, однако в марте 1941-го после визита главы СС Генриха Гиммлера (Heinrich Luitpold Himmler, 1900–1945) его вместительность была увеличена до 30 000 человек. Первыми заключёнными Освенцима стали польские военнопленные, их силами и возводились новые лагерные постройки.
В наши дни на территории бывшего лагеря располагается музей, посвящённый памяти его узников. В него попадаешь через открытые ворота с печально известной надписью на немецком «Arbeit macht Frei» («Труд освобождает»). В декабре 2009 года эту табличку похитили. Однако польская полиция проявила оперативность, и вскоре пропажа была найдена, правда распиленная на три части. Так что на воротах сейчас висит ее копия.
Когда линия фронта приближалась к лагерному комплексу Освенцим, немцы, заметая следы, уничтожили несколько крематориев. Печи крематория в Освенциме I.
Кого освободил из этого ада труд? Выжившие узники пишут в своих воспоминаниях, что им часто приходилось слышать: из Освенцима есть только один выход — через трубы крематория. Андрей Погожев, бывший узник лагеря, один из немногих, кому удалось совершить побег и остаться в живых, рассказывает в мемуарах, что лишь однажды ему довелось видеть группу заключенных, покидающих охраняемую территорию не в арестантских робах: на одних была гражданская одежда, на других — черные сутаны. Судачили, что по просьбе папы римского Гитлер распорядился перевести находившихся в концлагере священнослужителей в Дахау, другой концлагерь с более «мягкими» условиями. И это был единственный пример «освобождения» на памяти Погожева.
Жилые блоки, административные здания, лагерный госпиталь, столовая, крематорий… Целый квартал кирпичных двухэтажных построек. Если не знать, что здесь была зона смерти, с виду все выглядит очень аккуратно и, можно сказать, даже радует глаз. Об этом же пишут и те, кто вспоминал свой первый день за воротами Освенцима: опрятный вид построек и упоминание о скором обеде вводили их в заблуждение, даже радовали… В тот момент никто и представить себе не мог, какие ужасы их ожидают.
В январе этого года было необычайно снежно и холодно. Немногочисленные посетители, покрытые хлопьями снега, хмурые и неразговорчивые, быстро перебегали из одного блока в другой. Со скрипом открывали двери и исчезали в тёмных коридорах. В некоторых помещениях сохранена обстановка военных лет, в других — организованы выставки: документы, фотографии, стенды.
Жилые блоки напоминают общежитие: длинный тёмный коридор, по сторонам комнаты. Посредине каждой комнаты стояла круглая печь для обогрева, обшитая железом. Переходить из комнаты в комнату строго запрещалось. Одно из угловых помещений отводилось под умывальню и уборную, оно же служило мертвецкой. В уборную разрешалось пройти в любое время — но только бегом.
В наши дни в этих кирпичных зданиях разместилась музейная экспозиция. С 1940-го по 1945-й в них держали узников концлагеря.
Трехъярусные нары с матрацами из бумажной ткани, набитыми соломой, одежда заключённых, ржавые рукомойники — всё находится на своих местах, так, словно узники покинули это помещение неделю назад. Пытаться передать на словах, насколько тяжелое, может быть, жуткое, давящее впечатление производит каждый метр этого музея, — вряд ли получится. Когда находишься там, разум всеми силами сопротивляется, отказываясь принимать на веру тот факт, что всё это реальность, а не страшные декорации к военному фильму.
Помимо воспоминаний уцелевших узников, понять, что же представляла собой жизнь в Освенциме, помогают три очень важных документа. Первый — дневник Иоганна Кремера (Johann Paul Kremer, 1886–1965), врача, который 29 августа 1942 года был направлен на службу в Освенцим, где провел около трёх месяцев. Дневник был написан во время войны и, судя по всему, не предназначался для посторонних глаз. Не менее важны записки сотрудника лагерного гестапо Пери Броада (Pery Broad, 1921–1993) и, конечно, автобиография Рудольфа Гёсса, написанная им в польской тюрьме. Гёсс занимал должность коменданта Освенцима — ему ли было не знать о царивших там порядках.
Музейные стенды с историческими справками и фотографиями наглядно рассказывают о том, как был устроен быт узников. Утром пол-литра чая — тёплой жидкости без определенного цвета и запаха; днём — 800 г чего-то вроде супа со следами присутствия круп, картофеля, редко мяса. По вечерам «кирпич» землистого цвета хлеба на шестерых с мазком повидла или кусочком маргарина. Голод был страшный. Развлечения ради часовые частенько бросали через колючую проволоку в толпу заключённых брюкву. Потерявшие от голода разум тысячи людей набрасывались на жалкий овощ. Акции «милосердия» эсэсовцы любили устраивать одновременно в разных концах лагеря, им нравилось наблюдать, как, приманиваемые пищей, заключенные метались внутри замкнутого пространства от одного охранника к другому… За собой обезумевшая толпа оставляла десятки задавленных и сотни покалеченных.
Временами администрация устраивала для заключённых «ледяные бани». Зимой это часто приводило к учащению случаев воспалительных заболеваний. Не один десяток несчастных были убиты караульными, когда в болезненном бреду, не понимая, что делают, они приближались к запретной зоне у ограды, или гибли на проволоке, находившейся под током высокого напряжения. А некоторые просто замерзали, блуждая в беспамятстве между бараков.
Территория лагеря была окружена проводами под высоким напряжением. За ними — бетонный забор. Убежать было почти невозможно.
Между десятым и одиннадцатым блоками находилась стена смерти — с 1941 по 1943 год здесь расстреляли несколько тысяч узников. В основном это были поляки-антифашисты, схваченные гестапо, а также те, кто пытался сбежать или наладить контакты с внешним миром. В 44-м стена, по приказу лагерной администрации, была разобрана. Но для музея восстановили небольшую её часть. Теперь это мемориал. Возле него — свечи, запорошенные январским снегом, цветы и венки.
В 1941–1942 годах хирургическое отделение размещалось в блоке № 21. Именно сюда доставили Андрея Погожева после того, как он 30 марта 1942 года получил ранение руки на строительстве лагеря Бжезинка. Дело в том, что Освенцим был не просто концентрационным лагерем — так назывался целый лагерный анклав, состоявший из нескольких самостоятельных зон заключения. Кроме Освенцима I, или собственно Освенцима, о котором идет речь, был ещё Освенцим II, или Бжезинка (по названию близлежащей деревни). Его строительство началось в октябре 1941 года руками советских военнопленных, среди которых и оказался Погожев.
Помещение для заключенных в Бжезинке. В отдельных бараках лагеря жили близнецы и карлики, которые для своих опытов отбирал доктор Йозеф Менгеле (Josef Mengele, 1911–1979) — печально известный «ангел смерти».
16 марта 1942 года Бжезинка открыла свои ворота. Условия здесь были ещё хуже, чем в Освенциме I. Заключённых держали примерно в трёхстах деревянных бараках, изначально предназначавшихся для лошадей. В помещение, рассчитанное на 52 лошади, набивалось более четырёхсот узников. День за днём со всей оккупированной Европы сюда прибывали поезда с заключёнными. Новоприбывших сразу обследовала специальная комиссия, определявших их пригодность к работам. Не прошедших комиссию немедленно отправляли в газовые камеры.
Рана, которую получил Андрей Погожев, была не производственной, в него просто выстрелил эсэсовец. И это был не единственный случай. Можно сказать, что Погожеву повезло — он хотя бы остался жив. В его воспоминаниях сохранился подробный рассказ о больничных буднях в блоке № 21. Он очень тепло вспоминает о враче, поляке Александре Турецком, арестованном за свои убеждения и исполнявшим обязанности писаря пятой комнаты лагерного госпиталя, и докторе Вильгельме Тюршмидте — поляке из Тарнова. Оба этих человека приложили немало усилий, чтобы хоть как-то облегчить тяготы жизни больных заключенных.
По сравнению с тяжёлыми земляными работами в Бжезинке жизнь в госпитале могла показаться раем. Но ее омрачали два обстоятельства. Первое — регулярная «селекция», отбор ослабевших узников для физического уничтожения, которую эсэцовцы проводили 2–3 раза в месяц. Вторая напасть — окулист-эсэсовец, который решил попробовать себя в хирургии. Он выбирал больного и, дабы усовершенствовать свои навыки, делал ему «операцию» — «резал что хотел и как хотел». Многие заключённые, которые уже шли на поправку, после его опытов умирали или превращались в калек. Часто Тюршмидт после ухода «практиканта» вновь клал больного на операционный стол, стараясь исправить последствия варварской хирургии.
Блок № 20. Здесь держали заключённых, страдающих инфекционными заболеваниями, преимущественно тифом. В этой комнате заключённых убивали, вводя им в сердце инъекции фенола.
Однако не все немцы в Освенциме зверствовали, как «хирург». В записях заключённых сохранились воспоминания об эсэсовцах, которые относились к узникам с сочувствием и пониманием. Одним из них был блокфюрер по прозвищу Ребята. Когда не было посторонних свидетелей, он старался подбодрить, поддержать дух тех, кто терял веру в спасение, иногда предостерегал от возможных опасностей. Ребята знал и любил русские пословицы, старался применить их к месту, но иногда выходило неловко: «Кто не знает, тем бог помогает» — это его перевод «на бога надейся, а сам не плошай».
Но, вообще, воля узников Освенцима к жизни поразительна. Даже в этих чудовищных условиях, где с людьми обращались хуже, чем с животными, заключённые старались вести духовную жизнь, не погружаясь в липкую безликость отчаяния и безысходности. Особенной популярностью среди них пользовались устные пересказы романов, занимательных и юмористических историй. Порой можно было даже услышать, как кто-то играет на гармошке. В одном из блоков сейчас выставлены сохранившиеся карандашные портреты заключённых, сделанные их товарищами.
В блоке № 13 мне удалось рассмотреть камеру, в которой последние дни своей жизни провёл святой Максимилиан Кольбе (Maksymilian Maria Kolbe, 1894–1941). Этот польский священник в мае 1941-го стал узником Освенцима № 16670. В июле того же года из блока, где он жил, один из заключённых совершил побег. Чтобы предупредить подобные исчезновения, администрации решила наказать десятерых его соседей по бараку — уморить голодной смертью. Среди приговоренных оказался польский сержант Франтишек Гаёвничек (Franciszek Gajowniczek, 1901–1995). На свободе у него оставались жена и дети, и Максимилиан Кольбе предложил обменять его жизнь на свою. Через три недели, проведенные без еды, Кольбе и трое других смертников были ещё живы. Тогда 14 августа 1941 года решено было умертвить их инъекцией фенола. В 1982 году папа Иоанн Павел II (Ioannes Paulus II, 1920–2005) причислил Кольбе к лику святых мучеников, а 14 августа отмечается как день памяти святого Максимилиана Марии Кольбе.
Стена смерти между блоками 10 и 11. Тех, кого здесь расстреливали, считали «счастливцами» — их гибель была быстрой и не столь мучительной, как в газовой камере.
В Освенцим каждый год приезжает около миллиона посетителей со всего мира. Многие из них — это те люди, история семей которых как-то связана с этим страшным местом. Они приезжают, чтобы почтить память своих предков, чтобы взглянуть на их портреты на стенах блоков, возложить цветы к Стене смерти. Но многие приезжают, чтобы просто увидеть это место и, как бы тяжело это ни было, смириться, что это — часть истории, которую уже невозможно переписать. Забыть тоже невозможно…
Suum cuique как отражение фашистской идеологии
В современную жизнь прочно вошли многие слова и выражения из так называемых «мертвых языков» — латыни и греческого. Эти надписи часто используются в устной и письменной речи, в рекламе, в литературных произведениях. Для того, чтобы узнать значение и происхождение наиболее распространенных латинских и греческих фраз, можно заглянуть в словарь иностранных слов, а также изучить авторитетные интернет-источники.
У каждого крылатого выражения своя история. Порой эта история бывает такой же увлекательной, как хороший детективный фильм. В современной рекламе часто используется громкий лозунг «Каждому свое». Под этими словами обычно подразумевается, что каждый человек достоин лучшего. Однако в годы Второй мировой войны это выражение употреблялось для официального обоснования фашистской идеологии.
Смысл высказывания
Знатоки античных языков утверждают, что эту фразу впервые произнес древнеримский ученый и знаменитый оратор Цицерон. Цицерон активно использовал данное высказывание в своих фундаментальных научных трактатах, которые не теряют актуальности и по сей день. Он использовал эту фразу, когда рассуждал в письменной форме об устройстве мира, об устройстве человека, об особенностях природы и мироздания. В те времена эту фразу можно было понимать следующим образом:
Современники Цицерона по достоинству оценили эту фразу, и она быстро стала «крылатой». После того, как римская империя пришла в упадок и развалилась, о выражении надолго забыли. Но в середине двадцатого века это высказывание совершенно неожиданно обрело новый смысл. Фразу наполнил новым смыслом Адольф Гитлер, главный идеолог нацизма.
Фраза как отражение немецкой фашистской идеологии
«Каждому свое» — гласила надпись на воротах Бухенвальда и других немецких фашистских концентрационных лагерей Второй мировой войны. Концентрационные лагеря были устроены в фашистской Германии и на оккупированных немцами территориях для того, чтобы уничтожать людей «низшей расы». Людей массово угоняли в концентрационные лагеря, а там осуществлялся «естественный отбор». Фашисты уничтожали:
Остальных узников заставляли работать в нечеловеческих условиях. Большинство пленников от такой жизни вскоре заболевали и погибали. Фашисты воспринимали это как должное и говорили: «Jedem das Seine». Нацисты вкладывали в это выражение такой смысл:
В основу фашистской идеологии Адольфа Гитлера легли представления об арийцах как о высшей расе, расе сверхлюдей. Истинными арийцами считались типичные представители европеоидной расы — чистокровные немцы, люди со светлыми волосами и голубыми глазами. Гитлер, Геббельс и другие официальные идеологи нацизма считали, что Германия станет самой мощной державой в мире после того, как будут уничтожены все представители низших рас.
Именно для этого были построены концентрационные лагеря, или лагеря смерти. Обычно входные ворота концлагерей украшались лозунгами «Каждому свое», «Труд облагораживает человека» и другими фразами аналогичного содержания, раскрывающими смысл нацистской идеологии. Однако, планам фашистов не суждено было сбыться. Адольф Гитлер потерпел поражение во Второй мировой войне, и нацизм был официально объявлен вне закона.
Современное использование выражения
В России фраза «Каждому свое» почти не употребляется. Жители страны, победившей фашизм, считают кощунством использование нацистских лозунгов в повседневной речи. Однако во многих странах Западной Европы маркетологи, не знающие об истории этого выражения, активно используют его в рекламе электроники, бытовой техники, одежды, продуктов и других товаров. Фраза «Каждому свое», используемая в рекламных слоганах, имеет следующий смысл:
Однако за последние годы несколько компаний, использующих в рекламе своей продукции лозунг «Каждому свое», предстали перед судом за пропаганду нацизма. Потребители, оскорбленные использованием фашистских фраз, активно обращаются в высшие инстанции и требуют компенсации морального ущерба. В большинстве случаев, суд признает их требования обоснованными, так как пропаганда нацизма официально запрещена в большинстве стран Восточной и Западной Европы.
Использовать эту фразу в повседневной речи не рекомендуется, так как окружающие, особенно пожилые люди («дети войны», ветераны ВОВ и бывшие узники концлагерей) могут истолковать ее весьма неоднозначно. Но употребить это выражение в письменной речи, например, в научной работе, можно. При этом нужно обязательно сослаться на Цицерона — автора этой «крылатой» фразы.
Латинское выражение «Каждому свое» имеет интересную историю. В разные эпохи его наделяли разным смыслом. То же самое касается многих других распространенных латинских и греческих фраз. Перед тем, как употреблять в устной или письменной речи выражение из «мертвых языков», нужно обязательно узнать в справочной литературе точное значение и происхождение этой фразы. Для этого можно воспользоваться словарями, энциклопедиями, справочниками и тематическими интернет-порталами. Также можно обратиться за помощью к экспертам — специалистам по латинскому и греческому языкам.