Что на никольской улице сейчас
Никольская улица опустела после ввода в столице ограничений на передвижение граждан
До ввода ограничений на передвижение граждан Никольская была одной из самых оживленных улиц в Москве. Теперь людей там единицы. В основном это те, кто идут на работу или с работы.
Все магазины и сувенирные лавки на Никольской улице закрыты. Исключение составляют лишь продуктовый магазин и работающее в режиме свободного окна кафе. Подробнее – в сюжете телеканала Москва 24.
Все права на материалы, находящиеся на сайте m24.ru, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта ссылка на m24.ru обязательна. Редакция не несет ответственности за информацию и мнения, высказанные в комментариях читателей и новостных материалах, составленных на основе сообщений читателей.
СМИ сетевое издание «Городской информационный канал m24.ru» зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-53981 от 30 апреля 2013 г.
Средство массовой информации сетевое издание «Городской информационный канал m24.ru» создано при финансовой поддержке Департамента средств массовой информации и рекламы г. Москвы. (С) АО «Москва Медиа».
Информация о погоде предоставлена Центром «ФОБОС». Информация о курсах валют предоставлена Центральным банком Российской Федерации. Информация о пробках предоставлена ООО «Яндекс.Пробки».
Никольская улица в Москве
Фото Никольской улицы
Площадь Революции, Лубянка, Охотный Ряд, Театральная
Никольская – одна из старейших улиц Москвы, существовавшая еще в домонгольский период. На своем веку она видела многое: крестные ходы во время эпидемий и торжественные шествия в честь первых викторий Петра I, коронации императоров и отряды революционных солдат, штурмующих Кремль.
Здесь открылось первое высшее учебное заведение в России и первая типография. Позже она стала настоящим центром просвещения – в начале XIX столетия здесь располагалось 26 книжных лавок из 31 работающей в Москве.
Сегодня большинство строений, расположенных на этой улице, признаны памятниками культуры местного, регионального или федерального значения. В 2013 г. после проведенной реконструкции она стала пешеходной.
Описание
Никольская улица находится в самом центре столицы – в Тверском районе ЦАО. Она является одной из основных артерий Китай-города и тянется от Красной до Лубянской площади.
Вероятно, название улицы произошло от Никольских ворот Кремля, откуда она начиналась. По другой версии, оно пошло от монастыря Николы Старого.
Сегодня она – один из самых популярных туристических маршрутов столицы. Множество исторических и архитектурных памятников делает ее интересной как для россиян, так и для гостей города. Отсюда открывается великолепный вид на Никольскую башню Кремля.
В последние годы она превратилась в площадку для проведения уличных выставок, инсталляций и различных фестивалей.
История
В домонгольский период Никольская улица существовала как часть Владимирского тракта. Он соединял Москву с Ростовом, Владимиром, Суздалем.
В 1292 г. рядом с дорогой был основан Богоявленский монастырь, а в 1390 г. – монастырь Николы Старого.
До появления Красной площади Никольская улица начиналась от одноименных ворот Кремля, а вот логического завершения она не имела, плавно переходя в Сретенку и Лубянку.
Лишь после постройки стены Китай-города улица получила четко очерченные границы. К этому моменту она уже считалась достаточно престижным районом, вдоль нее появились усадьбы и дворы богатейших родов страны: Шереметевых, Черкасских, Долгоруких, Романовых.
В 1563 г. неподалеку от Никольского монастыря был построен Печатный двор, где книгопечатники Иван Федоров и Петр Мстиславец издали своего «Апостола». Это была первая в России отпечатанная книга.
В конце XVII века здесь была открыта первая российская типография с двенадцатью печатными станками. Рядом появилась Правильная палата, в которой корректоры правили тексты и готовили их к печати. До конца столетия мастера успели выпустить 500 книг общим тиражом 600 тыс. экземпляров.
В 1625 г. в честь освобождения Москвы от польских интервентов был построен Казанский собор. Здесь размещалась икона Казанской Божией Матери, которая считалась покровительницей династии Романовых. Поэтому храм был на особом счету у руководства страны и города.
На протяжении XVII столетия в районе Никольской при монастырях были основаны сразу три школы. В 1687 г. на их базе была создана Славяно-греко-латинская академия – первое в России высшее учебное заведение. В 1814 г. ее преобразовали в духовную семинарию, после чего перевели в Троице-Сергиеву лавру.
В конце XVII века Никольская считалась центром иконной торговли Москвы. В районе Печатного двора располагалось более десяти лавок, торговавших рукописными образами.
К началу XIX столетия улица превратилась в крупнейший в Москве центр книготорговли. Здесь было несколько десятков книжных лавок, включая крупнейший в городе магазин Глазунова.
С середины XIX века Никольская улица, как и остальной Китай-город, становится средоточением деловой жизни Москвы. Контора здесь считалась показателем статуса для российских предпринимателей, здесь были открыты несколько гостиниц.
В 1896 г. на Никольской открылась аптека Карла Феррейна, над проектом которой работал архитектор Эрихсон. На рубеже столетий здесь были построены два крупных торговых центра – Никольские и Верхние торговые ряды. Они кардинально преобразили архитектурный ансамбль всего района.
Не обошли улицу стороной и бурные события 1917 г. Здесь были установлены орудия, обстреливавшие Кремль и укрывшихся в нем юнкеров. Артиллерийским огнем были разбиты Никольские ворота, после чего сопротивление оборонявшихся было жестоко подавлено.
Сразу после революции Никольская была переименована в Октябрьскую, но через год решение отменили. В столице оказалось столько объектов с таким названием, что в них просто терялись городские службы. С 1935 г. она стала именоваться улицей 25 Октября, в честь даты начала революции. Историческое название вернули только в 1990 г.
Советский период стал временем потерь и испытаний.
Памятники старины, многие из которых выполняли культовые функции, были признаны не соответствующими новому курсу. В конце 20-х годов рассматривалось предложение снести церковь Успения Божией Матери и Никольский собор. К счастью, оно не нашло поддержки, поэтому эти уникальные сооружения уцелели.
В 1929 г. снесли Иверскую часовню, а годом позже – Воскресенские ворота, мешавшие демонстрациям и проезду военной техники по Красной площади.
В 1934 г. знаменитый Казанский собор был снесен, также была разобрана стена Китай-города, началось уничтожение Николо-греческого монастыря.
Дом № 23 занимала коллегия Верховного суда. В народе он известен, как «расстрельный». В 30-е годы в его подвалах, скорее всего, проводились казни осужденных.
После распада СССР началось восстановление уничтоженных памятников. К 1993 г. был полностью воссоздан Казанский собор, в 1995 г. – Воскресенские ворота и Иверская часовня.
Реконструкция
В августе 2013 г. началась реконструкция улицы. Она освободилась от транспорта и превратилась в большую пешеходную зону.
Территорию облагородили: уложили гранитную плитку, установили лавочки, разбили клумбы, заменили освещение. Кроме того, были отреставрированы фасады зданий – их избавили от излишней рекламы и кондиционеров.
Улица очень быстро превратилась в излюбленное место прогулок москвичей и гостей столицы.
Во время чемпионата мира по футболу для болельщиков здесь была устроена фан-зона, которая сделала старейшую улицу Москвы знаменитой на всю планету. После проведения первенства ее опять закрыли на реконструкцию, которая завершилась только в 2019 г.
ilovemoscow
ilovemoscowПолезное о столице
Новые грани любимого города
Никольская улицы и ее тайны.
Выходим из двора, где знакомились с храмом Успения Пресвятой Богородицы, вновь перед нами предстает здание РГГУ. 
Я уже писала, что это бывшая Синодальная типография.
Кстати, мотив льва и единорога мы видели и во дворце Алексея Михайловича.
Наталья сказала, что есть версия, что лев и единорог появились на фасаде под влиянием англичан, которые жили тогда в городе, но были высланы Алексеем Михайловичем за слишком навязчивое стремление утвердиться в сферах власти. Лев и единорог были символами английской геральдики уже в XIV веке.
На этом месте появилось одно из первых питейных заведений Москвы, которое потом превратилось в элитный ресторан «Славянский базар».
Фешенебельное здание «Славянского базара» по адресу улица Никольская, 17, в котором разместились гостиница и ресторан, возвели в 1873 году по проекту архитектора Августа Вебера по заказу предпринимателя А. А. Пороховщикова, деда актера Александра Пороховщикова.
Наталья зачитала нам отрывок об этом ресторане из книги В. Гиляровского «Москва и москвичи»:
Фешенебельный «Славянский базар» с дорогими номерами, где останавливались петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и… аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах.
Ход из номеров был прямо в ресторан, через коридор отдельных кабинетов.
Сватайся и женись.
Обеды в ресторане были непопулярными, ужины — тоже. Зато завтраки, от двенадцати до трех часов, были модными, как и в «Эрмитаже». Купеческие компании после «трудов праведных» на бирже являлись сюда во втором часу и, завершив за столом миллионные сделки, к трем часам уходили. Оставшиеся после трех кончали «журавлями».
«Завтракали до «журавлей» — было пословицей. И люди понимающие знали, что, значит, завтрак был в «Славянском базаре», где компания, закончив шампанским и кофе с ликерами, требовала «журавлей».
Так назывался запечатанный хрустальный графин, разрисованный золотыми журавлями, и в нём был превосходный коньяк, стоивший пятьдесят рублей. Кто платил за коньяк, тот и получал пустой графин на память. Был даже некоторое время спорт коллекционировать эти пустые графины, и один коннозаводчик собрал их семь штук и показывал своё собрание с гордостью.
Здание «Славянского базара» было выстроено в семидесятых годах А. А. Пороховщиковым, и его круглый двухсветный зал со стеклянной крышей очень красив.
Сидели однажды в «Славянском базаре» за завтраком два крупных афериста.
Один другому и говорит:
— Видишь, у меня в тарелке какие-то решетки… Что это значит?
— Это значит, что не минешь ты острога! Предзнаменование!
А в тарелке ясно отразились переплеты окон стеклянного потолка.
Гостиница быстро приобрела популярность из-за своей фешенебельности и функциональности, в итоге здесь останавливались многие известные люди: В. В. Стасов, Н. А. Римский-Корсаков, П. И. Чайковский.
В июне 1897 года здесь после многочасовых обсуждений Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко решили создать Московский Художественный театр.
И еще один интересный факт о ресторане, который рассказала Наталья.
После революции гостиница была закрыта, но ресторан продолжал функционировать.
Я там не была ни разу, а вот моя сестра дважды. Первый раз после окончания Плехановского института, когда «мажорные» выпускники не могли позволить себе ресторан рангом ниже, второй раз – на свадьбе у подруги.
В 1993 года ресторан сгорел.
После реконструкции здесь разместился Московский государственный академический камерный музыкальный театр под руководством Б. А. Покровского.
Мы зашли в здание театра, можно увидеть, что само помещение ресторана так и не разобрали. Может, еще восстановят? 
Начиная с середины 1870-х годов в корпусах Третьяковского проезда располагались частные магазины и филиалы крупных фирм.
Некоторые из помещений занимали Московский купеческий банк и несколько известных московских нотариусов. В 1880-е годы на первом этаже корпуса со стороны Театрального проезда располагался магазин готового платья Трусова и Суровцова.
В конце 1890-х годов в это помещение переехал знаменитый магазин «Феникс», торговавший популярной среди московских аристократов мебелью в стиле модерн.
В Третьяковском проезде размещался также Торговый дом братьев Алексеевых, где демонстрировались новинки верхней одежды: костюмы, накидки, пелерины, дамские блузы, платья и сюртуки. Здесь же продавались духи и ароматические средства торговых домов «Брокар» и «Ралле».
Особое место в торговых рядах Третьяковского проезда занимал Торговый дом Вильяма Габю, в чьих магазинах на Никольской и в Третьяковском проезде продавались часы и ювелирные изделия.
Одно из помещений Третьяковского пассажа занимал чайный магазин, принадлежавший знаменитому московскому купцу Василию Гавриловичу Куликову. Основные склады чайной продукции находились на Ильинке, а магазин в Третьяковском проезде предлагал москвичам только высшие сорта цейлонского и китайского чая. (из рассказа Натальи).
Улица и сейчас не утратила своего назначения. Посмотрите, как оживленно торгуют. 
А это уже не мои фотографии, нашла в Интернете, не знаю, почему Толя расслабился и не заснял крабов.
Винный ресторан Wine & Crab на углу Никольской улицы и Третьяковского проезда.
Не дешево.
Но очень хочется туда сходить.
Выходим через Третьяковский проезд к памятнику Ивану Федорову. 
Установлен в 1909 году перед Китайгородской стеной, рядом с Третьяковским проездом.
Торжественное открытие памятника состоялось 12 октября 1909 года в присутствии городских властей и представителей различных организаций и сопровождалось крестным ходом На следующий день у памятника появился анонимный венок с надписью «Первому мученику русской печати», намекавший на подвижничество первопечатника и те опасности, с которыми ему пришлось столкнуться в Москве.
Перовечатнк изображён в момент работы, рассматривающим свежий оттиск страницы «Апостола». Левой рукой он придерживает печатную наборную доску.
Открытая археологическая экспозиция. Раскопки фундамента Церкви Живоначальныя Троицы в Полях XVI века. 
В этом здании рядом с фундаментом церкви заседала раньше Военная коллегия Верховного суда СССР, возглавляемая В.В. Ульрихом.
Здание имеет в основе фрагменты палат князей Хованских XVII века, а в 1835 году здесь в одной из наемных квартир жил Николай Владимирович Станкевич.
В народе его называли «расстрельный дом».
Именно здесь на протяжении многих лет выносила приговоры наиболее известным деятелям, будь то артисты или ученые, военные или руководители промышленности, священнослужители или адвокаты. Среди приговоренных Военной коллегией к расстрелу были писатели И.Э.Бабель, И.И.Катаев, Б.А.Пильняк, С.М.Третьяков, Б.Ясенский, режиссер В.Э.Мейерхольд, маршалы М.Н.Тухачевский и А.И.Егоров, маршал авиации С.А.Худяков, крупнейшие ученые Н.Д.Кондратьев, Е.Д.Поливанов и Р.Л.Самойлович, члены политбюро Н.И.Бухарин, Г.Е.Зиновьев, Л.Б.Каменев, С.В.Косиор, А.И.Рыков, В.Я.Чубарь, полный состав правительства Монголии, 25 союзных наркомов и 19 республиканских; 13 командармов, 43 комкора,85 комбригов, свыше 100 профессоров, более 300 директоров ведущих предприятий.
Здесь были приговорены к расстрелу родители М.Плисецкой, О.Аросевой, А.Збруева и многих других наших знаменитых соотечественников.
Из рассказа Натальи Леоновой:
Аптека Феррейна («Царь-аптека») стала совершенно необычным для России, нет, не магазином, а целым предприятием! При ней были склады и лаборатории, занимавшиеся исследованием лекарств, пищи и воды (проводилось даже вскрытие трупов!), а «аптечные» лекарственные растения специально выращивали в Бутове и в Крыму. В заведении Феррейна в приёмной бил фонтан из. французских духов, а на входе стояло чучело гигантского медведя. В своё время этот мишка (живой!) был приобретён для привлечения посетителей: каждое утро его выводили освежиться к фонтану на Лубянке, собирая тысячи зевак.
После революции здесь располагалась Аптека № 1. Здание было отреставрировано в 2007 году. Жаль, что после реставрации аптека исчезла.
В настоящее время в аптеке Феррейна находится магазин Боккара, оформленный Филиппом Старком. Это салон изделий из элитного стекла, и туда почти никто не заходит. Кроме этого тут открылся ресторан французской кухни.
Напротив здания бывшей аптеки в отеле St. Regis Moscow Nikolskaya открыли два заведения: бургерную «Фарш» и ресторан «Рыбы нет». Оба заведения принадлежат Аркадию Новикову, и в обоих кормят продукцией компании «Мираторг». 
Очередь в бургерную была большая, мы с сестрой решили, что как-нибудь в будний день обязательно туда надо зайти.
А это здание Толя даже не стал фотографировать. Пришлось искать картинку в Интернете.
ТЦ «Наутилус» 
У него мы завершили свою экскурсию.
Закончила Наталья цитатой из статьи Григория Ревзина «ЛУБЯНСКИЙ ПРЫЩ», опубликованной в газете «Коммерсант».
Никольская улица
А. М. Васнецов. На крестце в Китай-городе. Акварель. 1902 г.
«Кому в Москве неизвестна Никольская?» — вопрошал В. В. Маяковский в одном из стихотворений двадцатых годов. Хотя Москва с тех пор, как были написаны эти строки, увеличилась в десять раз и жителей в ней стало соответственно больше, известность Никольской осталась прежней. Свое название улица получила от Николаевского, или Никольского, монастыря — одного из древнейших московских монастырей, основанного в начале улицы, по левой ее стороне, на берегу Неглинной, в первой половине XIV века, при Иване Калите. О первоначальном Никольском монастыре не сохранилось почти никаких сведений, кроме того, что в середине XVI века его называли Николой Старым, отмечая его древность, а монастырский храм имел название Никола Большая Глава, видимо, из-за размера купола.
Начало Никольской улицы. Вид в сторону Кремля. Открытка начала ХХ в.
Само название — Никольская — быстро и крепко прижилось и, несмотря на последующие переименования, неизменно возвращалось; сейчас это одно из самых старых московских названий: ему по крайней мере 600 лет. Способствовало сохранению названия и то, что в Москве, как и по всей Руси, чудотворец Николай издревле был особо чтимым и любимым святым.
Известный писатель начала XX века Алексей Михайлович Ремизов, происходивший из старой московской купеческой семьи, выросший на почитании Николы, собрал и издал сборник народных преданий о святом — «Николины притчи». В нем он пишет, что имя святого Николая — «заветное», «первое» имя русской веры, и приводит старинное украинское присловье, показывающее силу народной веры в Николу: «А що будет, як Бог помре?» — «А Микола святый на що?»
В Москве было много церквей и престолов во имя Николая Чудотворца. В «Указателе московских церквей» М. Александровского (1915 г.) их насчитывается 58 церквей и 107 престолов. При таком количестве Никольских церквей москвичи, чтобы различать их, для каждой указывали в названии какую-нибудь особую примету.
В XV — начале XVI века, после основания нового Сретенского монастыря, Никольскую некоторое время называли Сретенской улицей. Но с постройкой стены Китай-города в 1534–1535 годах, когда границы улицы четко определились — от Никольской башни Кремля до Никольской башни Китай-города, — ее вновь стали называть Никольской.
После революции в 1918 году в ответ на призыв В. И. Ленина «спешно подготовить замену названий улиц новыми, отражающими идеи и чувства революционной трудовой России», Замоскворецкий райком партии (Китай-город административно тогда входил в Замоскворецкий район) переименовал Никольскую улицу в Октябрьскую, так как по ней отряды Красной гвардии вели наступление на Кремль. Но год спустя общегородские власти отменили переименование, так как оказалось, что почти в каждом районе Москвы появились улицы с таким же названием, и это вносило большую путаницу в работу городских государственных и коммунальных служб. Никольской вернули ее название. Однако в 1935 году она все же была переименована, на этот раз в улицу Двадцать пятого октября в честь даты (по старому стилю) Великой Октябрьской социалистической революции.
Решением президиума Моссовета от 5 ноября 1990 года улице возвращено ее историческое название. Это был первый законодательный акт Моссовета подобного рода. Любопытно, что извещение об отмене названия — «улица 25-го октября» — в московских газетах опубликовано 7 ноября. Надобно сказать, что историческое название, под которым улица была известна москвичам около семи веков, за эти тридцать пять лет, пока она носила календарное название, не забывалось, и в живой речи его можно было услышать довольно часто.
Самые старые планы Москвы представляют город конца XVI — начала XVII века. Поскольку они выполнены не в виде условно-геометрического чертежа, а в виде рисунка, на котором изображаются постройки, сады, огороды, замощена или не замощена улица, то по ним можно представить внешний вид города и его отдельных частей. Никольская на них предстает уже плотно застроенной улицей, с торговыми рядами, церквями, монастырскими постройками, с отступающими в глубину квартала усадьбами знати, в которых еще сохраняются сады и огородная земля.
На картине Васнецова «На крестце в Китай-городе» изображен крестец, то есть перекресток на Никольской улице возле Никольского монастыря. Этот перекресток был известен в Москве так же, как и монастырь. Монастырь называли Никола Старый у Большого Крестца, а перекресток Никольским крестцом.
Китайгородские крестцы были средоточием народной уличной жизни. На картине Васнецова изображен Никольский крестец конца XVI века, а в очерке «Облик старой Москвы» он дает литературное описание этого сюжета.
План Кремлена-града конца ХVI — начала ХVII в.
С самого своего возникновения ближайший к Кремлю отрезок Троицкой дороги представлял собой многолюдную, оживленную часть посада — с лавочками, кузницами, харчевнями. Хотя земли по улице принадлежали крупнейшей знати — боярам Салтыковым, Шереметевым, князьям Воротынским, Буйносовым-Ростовским, Хованским, Хворостиным, Телятевским, Трубецким и другим того же положения людям и здесь находились их дворы, торговый характер улицы накладывал свою печать на ее облик: перед боярскими дворами вдоль улицы были выстроены торговые помещения.
Торговой Никольская улица оставалась и в последующие столетия, хотя постройки на ней, естественно, с течением времени изменялись в соответствии с новыми запросами ее обитателей и общими изменениями в быту и строительстве.
В начале XIX века наряду с прекрасным зданием Синодальной типографии, монастырскими строениями, роскошными домами вельмож целые кварталы Никольской представляли собой настоящие трущобы. «В то время, — рассказывает историк и статистик М. Гастев, — во всем Китай-городе самое грязное и неблагообразное место было — Певчие улицы, большая и малая, то есть домы, принадлежавшие владению Синодальных певчих (квартал Никольской улицы между Ветошным и Богоявленским переулками. — В. М.), которые, не имея сами тут жительства, отдавали их внаймы. Домы были большей частью деревянные, разделенные перегородками на малые комнаты, углы, чуланы, из которых в каждом помещалось особое заведение или жила особая семья. В них с давних пор блинни, харчевни, малые съестные трактиры, кофейныя и разные мастерские были стеснены чрезвычайно, набиты мастеровыми и жильцами. Оттого не было здесь ни малейшей опрятности, а в случае пожара предстояла великая опасность, по близости к рядам и по невозможности действовать тут пожарными инструментами».
Стена Китай-города со стороны Театральной площади. Справа налево: учебные здания Славяно-греко-латинской академии, собор Заиконоспасского монастыря, Никольский греческий монастырь, собор Богоявленского монастыря. Фотография начала ХХ в.
Никольскую 1840-х годов запечатлел И. Т. Кокорев — замечательный писатель так называемой «натуральной школы», его описание — действительно снимок с натуры:
«Домище на домище, дверь на двери, окно на окне, и все это, от низу до верху, усеяно вывесками, покрыто ими, как обоями. Вывеска цепляется за вывеску, одна теснит другую; гигантский вызолоченный сапог горделиво высится над двухаршинным кренделем; окорок ветчины красуется против телескопа; ключ в полпуда весом присоединился бок о бок с исполинскими ножницами, седлом, сделанным по мерке Бовы-королевича, и перчаткой, в которую влезет дюжина рук; виноградная гроздь красноречиво довершает эффект „Торговли российских и иностранных вин, рому и водок“».
Для характеристики движения по Никольской другой писатель — М. Е. Салтыков-Щедрин употребил народное выражение «труба нетолченая», т. е. «движущаяся толпа, сквозь которую невозможно даже протолкнуться».
Ко времени Кокорева Никольская нашла свой характерный и законченный облик. В дальнейшем строились новые дома, повыше этажами, иной архитектуры, менялись вывески — их стиль и форма, но общий вид улицы оставался тем же: «домище на домище, дверь на двери, окно на окне, и все это, от низу до верху, усеяно вывесками, покрыто ими, как обоями».
К началу XX века живописные, аляповатые и простодушные вывески, описанные Кокоревым, начинают пропадать с Никольской, их заменяют не менее выразительные, но выполненные с большим художественным вкусом. Никольская приобретает цивилизованный, европейский вид. Замечательный бытописатель Москвы, популярный и известный беллетрист конца XIX — начала XX века П. Д. Боборыкин в очерке «Современная Москва» описывает эту новую Никольскую. Две улицы «придают самую яркую окраску Китай-городу — Ильинка и Никольская», — утверждает он, но при сравнении отдает первенство Никольской.
В послереволюционное время вывесок на Никольской несколько поубавилось, но главное — кардинально изменился их вид и характер. Исчезло многоцветье, разностильность шрифтов и узоров, пропали привлекавшие в течение, по крайней мере, века неизменное и заинтересованное внимание детей и литераторов-очеркистов изображения на вывесках различных фигур и предметов. Новые вывески не задавались целью привлечь к себе внимание, возбудить любопытство, воздействовать на чувства, удивить, поразить воображение, они были все исключительно текстовые и выполняли лишь нейтрально информационную функцию, потому что это были вывески контор и учреждений, занявших почти все бывшие торговые помещения.
В описании Кокорева Никольской 1840-х годов вывески послужили великолепным материалом для ее характеристики. Выписанные из справочника названия учреждений, естественно представлявшие собой и тексты вывесок, размещенных у парадных дверей и по обеим сторонам ворот, ведущих во внутренние дворы, также дают некоторое представление о Никольской 1929 года:
«Льно-пеньковый комитет», «Управление сплава и древесины», «Управление продуктов питания», «Управление территориального округа города Москвы и Московской губернии», «ОМЕС — Окружное управление местного транспорта», «Представитель Бурятско-Монгольской Автономной республики РСФСР» (там же представители Дагестанской, Киргизской, Чувашской и Вотской республик), «Московская губернская коллегия защитников», «Осоавиахим СССР и РСФСР» (Общества друзей обороны и авиационно-химического строительства), «Крестинтерн» (Международный крестьянский совет), «Международный комитет Красного Креста», «Московское рабочее общество шефства над деревней», «Просветительское общество и издательство „Прометей“», «ОЗЕТ — Общество по земельному устройству трудящихся евреев в СССР», «Институт торфяной промышленности», «Дом Общества друзей радио», «Центральный клуб строителей им. Ленина», «Центриздат», «Газета „Московская деревня“», «Городская товарная станция железных дорог Московского узла», «Военно-кислотный трест», «Трест „Галантерейщик“», «Льнотрест», «Москвотоп» (трест), «2-й Хлопчатобумажный трест», «Дачное хозяйство» (трест); акционерные общества: «Восток-кино», «Гармония», «Домострой», «Парча-утварь», «Всекохотсоюз», «Союзкартофель», «Архторг», «Нижневолжский союз» (потребкооперация), «ЦБРИЗ — Центральное бюро по реализации изобретений и содействию изобретательству» и другие.
В 1990-е годы на Никольской снова открылось много магазинов и лавочек. Кроме приспособленных под торговлю помещений различные магазинчики, закусочные, пункты обмена валюты ютятся в подъездах, нишах-«шкафах», на незастроенных пятачках, как, например, на месте разрушенного в войну дома на углу Никольской и Богоявленского переулка выросли ряды палаток, подобных тем, что стояли здесь в XVII веке. Вернулась на Никольскую и торговая реклама. Она не столь фигуративна, как в кокоревские времена, но столь же разнообразна по тематике: от классических вывесок «Булочная» и ностальгически архаичной «Мясная лавка» до салона «Роскошь» и магазина «Одежда из Европы» под названием «Зайка моя» — по модной года три назад эстрадной песенке, ставшей символом пошлости. Вообще, надобно сказать, современная торговля на Никольской унаследовала в полной мере смешные и убогие претензии мелких коммерсантов прошлого на заграничный шик, но не респектабельность фирм начала XX века.
Вот уже лет десять на Никольской идет ремонт. Ремонтируют все: подземные коммуникации, дома, дворовые постройки. Улица разрыта и перегорожена, пройти по ней можно с трудом. Не будем гадать, какой явится нашему взору улица после окончания этого всеобщего ремонта, но, думается, ее облик изменится, как менялся на протяжении веков, что-то снесут, что-то перестроят, но хочется верить, что при этом, как и бывало прежде, она останется все той же истинно московской улицей.
Начинающие улицу Казанский собор и ГУМ — церковь с выходящей на улицу иконно-книжной лавкой и универмаг — олицетворяют собою две главные черты, два лица Никольской, с которыми она является миру в течение всей своей многовековой истории — улицей торговли, коммерции и улицей духовности, учения, грамотности, «улицей просвещения», как назвал ее известный историк Москвы начала XIX века И. М. Снегирев. А наш современник замечательный знаток Москвы Ю. А. Федосюк выразился о Никольской несколько выспренне, но так же образно и точно: «Здесь… царство Минервы соседствовало и соперничало с царством Меркурия». При всем различии этих царств, при очевидной противоположности целей и характера деятельности их повелителей и подданных, а порой и прямой враждебности друг другу, царства Минервы и Меркурия на Никольской улице, в течение многих веков соседствуя друг с другом, образовали если не сплав, то некое переплетение, подобное переплетению цветных нитей в ковре, которые, оставаясь каждая своего цвета, в целом образуют единый узор.
Ф. Я. Алексеев. У Спасского моста в ХVIII в. Фрагмент картины
В разные исторические периоды этот ковер приобретал тот или иной общий тон: то торговля теснила просвещение, то наука и искусство выходили на первый план и на них зиждились в то время известность и слава Никольской, но чаще они пребывали в таком состояния равновесия, что в зависимости от симпатий и склонности наблюдателя ее называли одновременно и «центром торговли», и «улицей просвещения». Однако и то и другое имело в этих местах одинаково древние корни.
Что касается торговли, то современный главный магазин улицы — ГУМ, которому стоило бы вернуть его историческое наименование — Верхние торговые ряды, — своим устройством и планировкой является прямым продолжением и преемником традиционного старинного торга — торговых рядов на Красной площади и на ближайших к ней окрестных улицах и в переулках.
Постоянство и специализация торговых рядов держались очень долго — до конца XVIII века. В начале XIX века вместо рядов лавок на Красной площади было построено общее торговое здание, за ним осталось прежнее название — ряды. В новом помещении уже не так строго соблюдалось расположение определенного вида товара в одном месте, но в общем прежний принцип соблюдался, как соблюдается и сейчас.
Память о торговых рядах вокруг Красной площади, их местоположении и названиях остается в названиях современных переулков: Рыбный переулок находится на месте Рыбного ряда, Хрустальный — Хрустального…
Первый переулок на правой стороне Никольской, между нею и Ильинкой, сразу за ГУМом, называется Ветошным. Его название такого же происхождения: здесь был Ветошный ряд.
П. В. Сытин в своем справочнике «Откуда произошли названия улиц Москвы» (1959 г.) утверждает, что Ветошный ряд состоял из лавок, «в которых продавали всякую ветошь: старую поношенную одежду, обувь, предметы домашнего обихода и проч.». Такого же мнения придерживаются и авторы справочника «Имена московских улиц» (последнее, 5-е издание вышло в 1988 г.).
Однако это объяснение неправильно. Оно типичный пример так называемой народной этимологии, то есть истолкования старинного названия по его созвучию с каким-либо современным словом. Да, в современном русском языке, как утверждает академический «Словарь русского языка», слово «ветошь» имеет единственное значение: «ветхое, изношенное платье; тряпье». Но в XVI–XVII веках, когда существовал возле самой Красной площади, на престижном, как сказали бы сейчас, месте Ветошный ряд, название его товара — «ветошь, ветошка» имело иной смысл. Это слово не содержало в себе однозначно отрицательного, пренебрежительного оттенка. Оно было названием определенного сорта ткани с редкой основой, вытканной по старинному — ветхому — способу, не такой плотной, какая получалась на новых, более поздних, станах. (Слово «ветхий» с нейтрально-уважительным оттенком — в значении «древний, старинный» — сохраняется ныне в словосочетании «Ветхий Завет».)
Ветошка, продаваемая в Ветошном ряду, была товаром недешевым. Она шла на легкую одежду, использовалась как приклад и для укрепления грунта на иконах. В руководстве XVII века для иконописцев рекомендуется: «Прежде иконы выклеити дску да поволочи ветошью тонкою, да погладити каменем». В бумагах Петра I приведен счет 1689 года, в котором указано, что для него приобретено «тридцать ветошек рубашечных добрых, дано рубль, 16 алтын, 4 денежки». В 1634 году для патриарха Иоасафа шили шубу, и к ней «на настилки пошло две ветошки — гривна». Как видно из приведенных цитат, цены на эту ветошь были высокие, да и покупатели не такие, чтобы носить старье.
Всего на Красной площади и вокруг нее в XVII веке было около 120 специализированных торговых рядов; конечно, не все они попадают в перечисления иностранных путешественников. Но обязательно упоминаются, вероятно, не виданные ими на других базарах ряды с книгами и иконами.
«Для продажи книг есть особый ряд, для икон — особый», — читаем в «Путешествии антиохийского патриарха Макария в Россию в 1655–1656 годах, описанном архидиаконом Павлом Алеппским». «Один ряд, протянувшийся на добрую милю, занят живописцами, торгующими образами», — сообщает Эрколе Зани (вторая половина XVII века). «Тут же, невдалеке от Кремля, — указывает Олеарий, — в улице направо, находится их Иконный рынок, где продаются исключительно писаные изображения старинных святых. Называют они торговлю иконами не куплею и продажею, а „меною на деньги“, при этом долго не торгуются».
Первоначально иконный ряд находился по левой стороне Никольской, между Казанским собором и Николой Старым, но царь Федор Иоаннович, найдя, что на бойком, проезжем месте торговать иконами непристойно, распорядился перевести его в более тихое место. В 1681 году он издал указ: «Иконному ряду впредь в том месте не быть, а вместо того ряду тем торговым людям для промену святых икон построить деревянные лавки на Печатном дворе, подле каменной ограды, чтобы промен святых икон и иконные ряды были в сокровенном месте». Но, возможно, иконные лавки у Печатного двора, находившиеся дальше от Красной площади, приблизительно на середине Никольской, были и раньше, до указа: на так называемом Сигизмундовом плане Москвы 1610 года на этом месте обозначены «лавки художников». В то же самое время некоторые торговцы иконами оставались на прежнем месте. Современная иконно-книжная палатка Казанского собора торгует нынче там же, где в XVI–XVII веках был первоначальный иконный ряд.
С самой Никольской улицы иконные лавки практически пропали с постройкой Верхних торговых рядов, куда они и перешли, заняв помещения в общих рядах с торговлей самыми разными товарами. Иконная лавка потомственного торговца иконами Дмитрия Ивановича Силина занимала в Верхних торговых рядах во 2-м пассаже (позже «пассажи» стали называть «линиями») № 153.
В 1906 году архитектор И. Е. Бондаренко строил по заказу фабриканта-старообрядца А. И. Морозова храм в Богородске (ныне Ногинск), и тот искал для храма старинный иконостас. Однажды, рассказывает Бондаренко, Морозов пришел к нему возмущенный и поведал о приобретении иконостаса целую историю:
«— Какой жулик Силин Дмитрий. Понимаете, что он сделал. Я как-то у Большакова (известный московский антиквар. — В. М.) присмотрел царские врата, показались они мне очень хорошими, древними. Да и Большаков клялся, что они XVI века московских писем. Сторговались. Поехал я к Силину и прошу его как знатока: пойди, посмотри и оцени. Заезжаю потом к Силину.
— Да что, дрянь, подделка, и цена им рублей сто.
— Как сто? С меня Большаков просит две тысячи рублей.
— Ну и плюньте ему в глаза. Ведь подделка.
— Так что, не стоит покупать?
— Ну что вы, Арсений Иванович, для вас, для такого храма, какой вы строите, надо что-нибудь действительно хорошее.
Разубедил. Поехал к Большакову и отказался.
Через две недели заезжаю к Силину. Вижу: эти царские врата подчищены, прямо сияют красотой письма.
— Ну, а ты зачем купил? — спрашиваю.
— Да как же не купить? Ведь это подлинник XVI века, из Благовещенского собора, замечательная вещь.
— Как же ты говорил, что подделка?
— Думал, что подделка, да и другие так определяли, а оказались подлинные, да еще какие. Вторых нет и не будет.
— Сколько же ты просишь?
— Да меньше чем за 5000 рублей не отдам; их у меня уже подторговал Степан Павлович Рябушинский.
Нечего делать, купил за 5000 рублей. Вот сукин сын, жулик! Славный парень Дмитрий, а жулик!»
Наряду с иконной торговлей на Никольской улице большое место занимала также книжная. В первой четверти XIX века из 31 книжной лавки, существовавших в Москве, 26 находились на Никольской. В Адресной книге Москвы на 1826 год указаны следующие книжные лавки на Никольской: И. Глазунова, Синодальной типографии, Струкина, Душина, Телепнева, Свешникова, Логинова, Порывкина, Ферапонтова, Ильина, Базунова, Пономарева, Немцова, Андреева, Трухачева, Кривцова, нотный магазин Рейнздорфа. Кроме того, книгами торговали с многочисленных лотков «под воротами», эти торговцы, конечно, ни в какие адресные книги не попадали.
Книжные лавки на Никольской были известны по всей России, их посещала вся тогдашняя читающая публика: как москвичи, так и приезжие провинциалы. При лавках Глазунова и Базунова были библиотеки для чтения, они играли роль своеобразных клубов, где встречались литераторы. В. Г. Белинский в первый же день своего приезда из Пензы в Москву, в декабре 1829 года посетил книжную лавку Глазунова на Никольской и описал это посещение в письме к пензенским друзьям: «Потом мы пошли в книжные лавки… Иван Николаевич имел поручение от Алексея Михайловича купить книг рублей на 60. Комиссию эту он исполнил в одной из лавок Глазунова. Сидельцами оной мы увидели двух молодых людей, довольно образованных, как видно, начитанностию. Их вежливость, их разговоры о литературе пленили меня. Взявши одну книгу и разогнувши оную, я увидел, что это есть том сочинений пресловутого Хвостова. „Расходятся ли у вас толстотомные творения сего великого лирика?“ — спросил я. „О, милостивый государь, — отвечал один из них с насмешливой улыбкой, — мы от них никогда внакладе не бываем, ибо имеем самого усерднейшего покупателя оных, и этот покупатель есть сам Хвостов. “» С этого времени Белинский стал постоянным посетителем этой лавки. В 1837 году, рассказывая о своем времяпрепровождении в письме к одному из друзей, он пишет: «Я бросаю перо и иду — куда-нибудь, иногда в лавку Глазунова, где часов 6 сряду болтаю черт знает что».
Книжную лавку Глазунова, бывая в Москве, посещал А. С. Пушкин.
Книжная торговля Глазунова, Свешникова, Базунова и других владельцев больших книжных лавок была рассчитана на покупателя обеспеченного и в достаточной степени культурного. Но малограмотный и даже вовсе не грамотный любознательный простолюдин, а таких в Москве всегда бывало много, тоже мог на Никольской удовлетворить свою любознательность. С конца XVII века в Москве было налажено производство лубков — примитивных гравюр, раскрашенных вручную. Рисунки сопровождались подписями, иногда весьма длинными и обстоятельными. Эти гравюры резались на досках мягких пород дерева, например липы, которая поддавалась ножу так же легко, как слой луба, находящегося под корой, поэтому оттиснутая с такой доски картинка называлась лубком.
Лубки выпускались разные, на всякий вкус, продавались они по всей Никольской.
Об их сюжетах рассказывает выросший в Китай-городе поэт и мемуарист, автор широко известной книги «Ушедшая Москва» И. А. Белоусов: «Картины были „божественные“, то есть духовного содержания, как, например, „Хождение души человеческой по мукам“, „Смерть грешника“, „Страшный суд“, „Чудеса Николая-угодника“, „Вид Афонской горы“ и пр. Светские картины изображали современные события или сцены тропических стран — охоту на львов, тигров, слонов; были картины с сюжетами на русские песни: „Не брани меня, родная“, „Песня о камаринском мужике“… К старинным лубочным картинам относится и лист „Как мыши кота хоронили“». Этот сюжет принадлежит к еще одной, также очень популярной, разновидности лубочных картин — к сатирической. Полное первоначальное название этого лубка — «Мыши кота погребают, недруга своево провожают», он создан в начале XVIII века и является народной сатирой на Петра I; морде кота с торчащими усами прежде старались придать портретное сходство с царем-преобразователем, осуществлявшим свои преобразования на народных костях и крови. Много было сатирических сюжетов на бытовые темы: «О глупой жене», о пьянстве: «Аз есть хмель, высокая голова», «Жизнь грешника», «Урок мужьям-простакам и женам-щеголихам» и другие тому подобные. Одному из московских бытописателей второй половины XIX века актеру П. И. Богатыреву особенно нравился лубок «Как купец в трубу вылетел», на котором был изображен «вылетевший из трубы купец в длинном сюртуке, в сапогах с бураками и с цилиндром-шляпой в руках».
Лубок «Шуты. Жених и сваха». Оттиск ХVIII в.
Лубки были сравнительно дешевы, покупали их много. Лубочные картины широко выпускали у нас даже в 1920-е годы и во время Великой Отечественной войны с агитационными и просветительскими целями. Сейчас, когда художники обращаются к лубку, они таких целей уже не преследуют, а используют лишь его стилистические особенности, его декоративность. Впрочем, на дальнейшем пути по Троицкой дороге мы еще встретимся с современным лубком и тогда поговорим о нем подробнее.
На современной Никольской за Казанским собором по левой стороне идут три дома — 5, 7 и 9 — типичные для Китай-города торговые здания конца XIX — начала XX века, те самые, которыми восхищался Богатырев.
Первый из них — «Никольские ряды» (эту надпись, сохранившуюся и сейчас поновленную, можно увидеть над одним из полукруглых окон верхнего этажа) — построен на месте одного из зданий Монетного двора в 1899–1990 годах по проекту архитектора Л. Н. Кекушева в стиле раннего модерна с лепными декоративными украшениями. В Никольских рядах располагались магазины крупнейших фирм. Дома № 7 (архитектор М. Т. Преображенский) и № 9 (архитектор З. И. Иванов) также построены в последние годы XIX века как доходные, для торговых и конторских помещений и принадлежали «Синодального ведомства Заиконоспасскому монастырю», москвичи их называли «Заиконоспасскими рядами». В доме № 9 среди многих магазинов был и большой книжный магазин известного издателя И. Д. Сытина.
После революции все помещения этих домов были заняты различными учреждениями.
В доме № 7 в 1924 году разместилась радиостудия — «Московский радиовещательный узел», на этой же студии в 1931 году были проведены первые телевизионные передачи, о чем в «Вечерней Москве» сообщалось: «Смотрите! Передает Москва! Ежедневно с 24 до 0.30 часов ночи с радиостанции МОСПС производится передача в эфир движущихся изображений (телевидение)» в «Правде» уточнялось: «Будет передаваться изображение живого лица и фотография».
Эти объявления предназначались тем немногим энтузиастам-радиолюбителям, которые, будучи знакомы с принципами новейшего изобретения, смогли сконструировать самодельные приемники с экранами чуть больше спичечного коробка.
Первая опытная телевизионная передача вышла в эфир 29 апреля. Как вспоминает современник, на экране появилась голова одного из сотрудников Всесоюзного электротехнического института. Он сидел перед камерой и поворачивал голову справа налево и слева направо, что вызывало восторг зрителей. Потом он читал вслух газету (звук шел по радиоприемнику, настроенному на нужную частоту).
1 октября 1931 года телевизионные передачи — по четным числам — становятся регулярными, их содержание усложняется, растет число телезрителей. В то время слово «телевидение» еще не вошло в обиход, изображения на экране называли «картинками с Никольской».
У дома № 9 была сделана знаменитая фотография Е. Л. Халдея «22 июня 1941 года. Улица 25 Октября. Москвичи слушают по радио заявление Молотова». Она опубликована во многих книгах о Великой Отечественной войне. Суровы и прекрасны лица москвичей, случайных прохожих, внезапно настигнутых грозным известием, в них нет смятения перед обрушившейся на страну бедой, но спокойная решимость встать против нее. С таким настроением в тот день приходили люди в военкоматы…
На доме 9 — мемориальная доска серого гранита с надписью: «На этом месте находилось здание Славяно-греко-латинской академии, в которой с 1731 по 1735 год учился великий русский ученый М. В. Ломоносов». Наверное, нет в России ни одного грамотного человека, который не знал бы имени М. В. Ломоносова и не читал бы о том, как он, крестьянский сын, пришел с рыбным обозом из своей далекой северной деревни в Москву и, скрыв свое крестьянское происхождение, потому что в академию крестьян не принимали, поступил учиться в нее, как он, двадцатилетний, сел за парту рядом с малыми ребятами и, терпя насмешки, постигал науки…
Идут мимо прохожие, иные проходят, и не заметив доски, другие — скользнув по ней взглядом, но кое-кто остановится, прочтет и станет разглядывать дом с пытливым любопытством…
Есть великая, магическая власть над человеком тех мест и тех зданий, где когда-то разыгрывался тот или иной памятный в истории отечества эпизод. Замечательно сказал об этом В. И. Суриков, рассказывая о создании своей знаменитой картины «Утро стрелецкой казни»: «Я на памятники как на живых людей смотрел, расспрашивал их: „Вы видели, вы слышали, вы — свидетели“. Только они не словами говорят… А памятники все сами видели: и царей в одеждах, и царевен — живые свидетели. Стены я допрашивал, а не книги».
Стены же зданий старинной Никольской были свидетелями многому.
С 1900-х годов, с тех пор как среди москвичей, интересующихся историей города, вошли в обычай экскурсии по его улицам, одним из самых популярных маршрутов стала экскурсия по Никольской. В замечательном дореволюционном путеводителе «По Москве», вышедшем в издательстве «М. и С. Сабашниковых» в 1917 году под редакцией Н. А. Гейнике, в отдельный маршрут выделена единственная улица — Никольская.
На Никольской — что ни дом, то памятное место, связанное с историческими событиями и именами, известными и чтимыми по всей России. В том числе известными и пробегающему по улице пешеходу, пробегающему только потому, что не знает, мимо чего он бежит. К сожалению, сейчас по Никольской экскурсий не водят.
Однако продолжим рассказ о Славяно-греко-латинской академии, называвшейся также Спасскими школами, поскольку помещалась в Спасском монастыре.
Нынешнее здание Спасского монастыря, выходящее на Никольскую улицу, на котором укреплена мемориальная доска, — новое, оно построено в начале XX века, но если войти во двор, то можно увидеть уголок монастыря, каким он был, когда в нем помещалась Славяно-греко-латинская академия и каким его видели ее знаменитые ученики — Ломоносов, Кантемир, Тредиаковский.
Главный вход в монастырь — Святые ворота — находились там, где сейчас висит памятная доска, сейчас они заложены. Мы войдем через соседние ворота. Они называются Школьными и были пробиты, когда открылась Академия.
Справа, у ворот, высокая двухэтажная церковь с гульбищем на уровне второго этажа — монастырский собор Спаса Нерукотворного Образа. Первый каменный собор в монастыре построил царь Алексей Михайлович в 1660 году. Ныне существующий стоит на его месте и построен уже в петровские времена, в 1710-е годы, архитектором И. П. Зарудным, который строил также хорошо известную в Москве церковь Михаила Архангела — Меншикову башню. Служба сейчас идет только в нижнем храме.
За церковью проходит самое старинное сооружение этого двора — Китайгородская стена, у нее стоит старинное здание — это Братский корпус Академии, в котором жили ее преподаватели.
Спасский монастырь в Китай-городе возле Никольского монастыря был основан, по одним сведениям, около 1600 года, в царствование Бориса Годунова, по другим — гораздо раньше. Самый ранний известный документ, в котором он упоминается, относится к 1620 году, и в нем монастырь назван «Спас на Старом». Из других документов можно узнать, что когда-то он назывался более распространенно, с московской обстоятельностью: Спасский монастырь «на Никольском крестце, на Песках, на Старом месте». Это название позволяет предположить, что монастырь был здесь еще до возведения Китайгородской стены, стоял на высоком песчаном берегу Неглинной, был когда-то снесен и затем восстановлен на прежнем месте. Поэтому можно предположить, что основан он был в XIV–XV веках.
В XVII веке монастырь получил к своему названию уточняющее его местоположение указание: «Спасский за Иконными рядами», затем в живой речи это название преобразовалось в одно слово — «Заиконоспасский».
Весной 1664 года по приглашению царя Алексея Михайловича в Москву переехал на жительство ученый монах полоцкого Богоявленского монастыря Симеон Петровский. Ему было указано жить в Заиконоспасском монастыре и обучать латыни молодых подьячих Приказа тайных дел — личной канцелярии царя, контролировавшей деятельность всех других приказов. Тогда в монастыре поставили «хорошее строение» для школы и флигель с кельями, в которых жили преподаватели и Симеон, за которым в Москве закрепилось прозвище — Полоцкий.
Симеон Полоцкий был энциклопедически образованным человеком, в круг его занятий и интересов, кроме богословских и гуманитарных наук, входили естественные, математические, а также алхимия и астрология.
Симеон Полоцкий. Гравюра начала ХIХ в.
В сочинениях Симеона Полоцкого не раз упоминается Москва. Он написал стихотворение, посвященное замечательному архитектурному сооружению тогдашней Москвы — царскому дворцу в Коломенском. Это первое в русской поэзии стихотворение о Москве, им открывается поэтическая летопись столицы России. В январе 1771 года царь Алексей Михайлович, овдовевший два года назад, вступил во второй брак. Он женился на Наталье Кирилловне Нарышкиной — восемнадцатилетней красавице. Видя любовь царя к юной жене, Симеон полагал, что в скором времени должен явиться и зримый плод этой любви — царское дитя.
Учебник риторики, сочинения иеромонаха Софрония, по которому учились в Славяно-греко-латинской академии. Издание конца ХVII в.
В ночь на 11 августа 1671 года, наблюдая с гульбища Спасского монастыря звездное небо, Симеон Полоцкий увидел близ Марса «новоявившуюся звезду пресветлую». Эту звезду он посчитал небесным знаком того, что в это время в утробе царицы был зачат сын.
Современник Петра I дворянин Петр Никифорович Крекшин, собравший обширные материалы по истории своей эпохи, написал сочинение «О зачатии и рождении великого государя императора Петра Первого, самодержца Всероссийского», основанное на бумагах личного императорского архива, к которому он имел доступ, и на устных сообщениях современников. В нем он сообщает, что Симеон на следующий же день после явления звезды (надо сказать, французский астроном Антельм и итальянский Кассини действительно в это время наблюдали так называемую новую звезду 3-й величины в созвездии Лебедя) сообщил Алексею Михайловичу о зачатии сына, назвал день его рождения — 30 мая 1672 года (предсказание оправдалось), сказал, что имя ему будет Петр, что он будет царем.
Будущее царствование Петра ученый монах охарактеризовал в следующих словах: «Подобных ему в монарсех не будет; и всех бывших в России славою и делами превзойдет, вящими похвалами ублажен имать быти, и славу к славе пристяжати имать…» Все это Симеон Полоцкий представил царю и в письменном виде, «во уверение истинное подписася», сообщает Крекшин.
Кроме обычного гороскопа, Симеон Полоцкий изложил свое предсказание в стихах:
И ты, плането Аррис и Зевес, веселися,
в ваше бо сияние царевич родися,
четвероугольный аспекут произыде,
царевич царствовати во вся прииде…
В XVIII и первой половине XIX века астрологические предсказания Симеона Полоцкого вызывали большой интерес. А. С. Пушкин, собирая материал для задуманной им «Истории Петра», занимался специальными исследованиями этого эпизода и в подготовительных набросках записал, что Симеон Полоцкий «предрек за девять месяцев до рождения Петра славные его деяния и письменно утвердил».
В конце 1670-х годов Симеон Полоцкий трудился над проектом преобразования Заиконоспасской школы для подьячих в высшее учебное заведение — Академию, необходимость которой для Москвы становилось всё острее и настоятельнее. Он разработал ее программы, имея в виду интересы церкви, но в еще большей степени интересы светские — развивающегося государства и всего общества.
Уже после смерти царя Алексея Михайловича, в царствование Федора Алексеевича, им был составлен царский указ о создании Академии. Симеону Полоцкому не довелось увидеть своими глазами Академию, его идею осуществляли его ученики и преемники, он скончался в 1680 году, а указ был издан в 1682-м. Этим указом определялось место для Академии — «монастырь Всемилостивого Спаса, иже во Китае граде близ Неглиненских ворот» и указывалось строить «каменные школьные палаты» и каменные же «хоромы для преподавателей и библиотеки».
Симеон Полоцкий похоронен в нижней церкви Спасского монастыря. Над его могилой была установлена каменная плита со стихотворной эпитафией в сорок восемь строк, сочиненной его учеником и другом Сильвестром Медведевым, в которой он характеризует учителя как человека, монаха, ученого, поэта, пишет о его заслугах перед церковью и царем, перечисляет его сочинения как изданные, так и оставшиеся в рукописи. «Епитафион Симеону Полоцкому» — одна из первых русских стихотворных эпитафий, помещенных на надмогильном памятнике, а может быть, и самая первая. Вот начало этой эпитафии:
Зряй, человече! сей гроб, сердцем умилися,
О смерти учителя славна прослезися.
Учитель бо зде токмо один таков бывый,
Богослов правый, церкве догмата хранивый,
Муж благоверный, церкви и царству потребный,
Проповедию слова народу полезный,
Симеон Петровский, от всех верных любимый…
В течение 70 лет, вплоть до открытия в 1755 году Московского университета, Славяно-греко-латинская академия была единственным высшим учебным заведением Москвы. Своим образованием ей обязаны многие известные русские деятели XVIII века.
Курс обучения в Академии включал в себя широкий перечень гуманитарных и естественно-математических предметов: языки, словесность, риторику, философию, богословие, историю, логику, диалектику, арифметику, геометрию, физику, астрономию, практическое стихосложение и ряд других. В этих областях учащиеся Академии получали основные первоначальные знания, которые позволяли им затем выбрать область деятельности, соответствующую их личным интересам и склонностям. Выпускниками Академии были многие выдающиеся деятели XVIII века, избравшие как духовную карьеру, так и светскую.
В Академии существовал свой театр, пьесы для которого писали преподаватели, а разыгрывали их учащиеся. Среди построек Академии в документах начала XVIII века значится «комедийный амбар». В репертуар театра входили пьесы на библейские темы, разные интермедии, театральные представления по тем или иным торжественным поводам. Например, большое представление состоялось на Никольской возле Академии в честь победы под Полтавой — говорились «орации», пелись канты.
В Академии учились: Антиох Кантемир — дипломат, поэт-сатирик, один из зачинателей новой русской литературы; В. К. Тредиаковский — поэт, переводчик, теоретик стиха, им была введена в русскую поэзию силлаботоническая система стихосложения, действующая и поныне; М. В. Ломоносов — ученый-энциклопедист, выдающийся поэт; математик Л. Ф. Магницкий; философ-просветитель профессор Н. Н. Поповский; архитектор В. И. Баженов; известные поэты XVIII века В. П. Петров и Е. И. Костров; историк Н. Н. Бантыш-Каменский; выдающийся духовный деятель митрополит Евгений Болховитинов; географ-путешественник, исследователь Камчатки С. П. Крашенинников, автор первого путеводителя по Москве «Описание императорского столичного города Москвы», вышедшего в 1782 году, В. Г. Рубан и многие другие, оставившие заметный след в истории России деятели.
В 1814 году Славяно-греко-латинская академия была преобразована в Духовную академию и переведена в Троице-Сергиеву лавру для удаления студентов, как писалось в решении, от «вредных развлечений», которые богато представляла Никольская улица. В монастыре остались лишь семинария и училище, находившиеся там до 1918 года.
Спасский собор в 1920 году был отдан обновленцам, а в 1929-м — закрыт. С тех пор и до 1992 года в нем помещались различные учреждения и склады. В 1992 году храм возвращен верующим, сейчас в нем бывает ежедневная служба. За годы от закрытия и до возвращения верующим храм подвергался разрушениям, уничтожен интерьер, но в то же время в нем работали реставраторы, не давая выдающемуся памятнику архитектуры разрушиться окончательно.
Учебные здания Славяно-греко-латинской академии XVII–XVIII веков были отданы под учреждения и общежития. Одно время на территории Академии находился спецгараж НКВД, затем — общежитие Метростроя и другие организации и учреждения. Их хозяйственная деятельность привела к тому, что возникло мнение, будто от Заиконоспасского монастыря не осталось никаких следов.
Но в 1960-е годы, благодаря исследованиям археологов и реставраторов, выяснилось, что сохранились хотя и в перестроенном виде, но представляющем возможность реставрации два главных здания Славяно-греко-латинской академии — учебный и жилой корпуса. В 1971 году Московским университетом им. М. В. Ломоносова и Историко-архивным институтом было принято решение создать в этих зданиях Музей истории русского просвещения. В газетах прошли сообщения о начатых работах по реставрации зданий, участии в них студентов, большой культурной перспективе. Поскольку такой музей очень нужен Москве, эту идею поддержали самые широкие круги общественности. Создание музея представлялось бесспорно обоснованным еще и потому, что Китай-город и Никольская были объявлены заповедной зоной. Музей был создан, но, к сожалению, из-за отсутствия средств через несколько лет закрылся.
Затем наступила перестройка. Здания бывшей Академии получил Российский государственный гуманитарный университет, в них разместились учебные аудитории. В начале 1990-х годов на территорию Академии проникли торговые структуры, потеснили университет, тут появились торговые точки, питейные заведения и наметилась тенденция их распространения на всю площадь двора, на старинное монастырское кладбище. Здесь должен встать трехэтажный универмаг.
Патриарх Московский и всея Руси Алексий II обратился к московскому руководству с просьбой возвратить Церкви старейший московский монастырь, но просьба осталась без ответа.
Такова нынешняя судьба гордости и славы русского просвещения — Славяно-греко-латинской академии. Пока двор не застроен, загляните в ворота, пройдитесь там, где некогда ходил Михаил Васильевич Ломоносов.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Никольская улица
Никольская улица Обозр?вши м?стности съ правой стороны древней Спасской улицы и по той же сторон? древней площади, мы у Чудова монастыря встр?чаемъ другую улицу Кремля — Никольскую, или Николаевскую, какъ она именовалась въ древнее время.Обозр?ніе этой улицы, какъ и всей
18. Улица Фош
18. Улица Фош ДЖУЛЬЕТТА сидит держась за колени, но на этот раз на скамье; она в пальто. Она поднимает глаза.Особняки кремового цвета на улице Фош и высокие деревья в очаровательном свете утра. ДЖУЛЬЕТТА, одетая как в первой сцене, встает и идет по улице. Еле слышная мелодия,
Улица Кузнецкий мост и Новокузнецкая улица
Улица Кузнецкий мост и Новокузнецкая улица Происхождение названия улицы Кузнецкий мост обычно связывают с находившимся здесь некогда мостом через Неглинную, ныне заключенную в подземный коллектор. «Свое название „мост“, — пишет П. В. Сытин, — улица получила от
ИЛЬИНСКАЯ И НИКОЛЬСКАЯ УЛИЦЫ
ИЛЬИНСКАЯ И НИКОЛЬСКАЯ УЛИЦЫ Следующая, Ильинская улица известна под этим названием не раньше XVI в. Впрочем, не думаем, чтобы название было очень новым, потому что церковь Илии «под сосной» известна уже в 1476 г. Наивное название «под сосной» картинно рисует московскую
М. С. Никольская И. Еготов (1756-1815)
М. С. Никольская И. Еготов (1756-1815) Среди московских архитекторов конца XVIII века имя Ивана Васильевича Еготова было широко известно. Сын подмастерья, начавший свою творческую биографию как ученик лепного дела, он продолжил ее как архитектор и на этом поприще прославил свое