Что изучает источниковедение в истории

Источниковедение

Источникове́дение — вспомогательная отрасль исторической науки (истории), разрабатывающая теорию и историю исторических источников, а также методику их изучения. [1]

Содержание

Методология источниковедения

Предмет источниковедения — исторический источник и методы его поиска и изучения.

Научно-познавательный статус в системе исторических дисциплин: источниковедение создает научно-познавательные предпосылки для развития основных исторических наук и для проведения конкретно-исторического исследования.

— история и историография источниковедения,

— место и роль источниковедческого исследования в конкретно-историческом исследовании,

— классификация исторических источников,

— этапы и методы источниковедческого исследования.

— источники по истории отдельных стран,

— источники по истории отдельных археологических культур,

— отдельные виды и группы источников,

— отдельные конкретные источники.

История и историография источниковедения

Источниковедение как специальная историческая дисциплина сформировалась в Российской империи только в 1890-е. Василий Ключевский читал курс «Источниковедение» в Московском университете в 1894 году. В начале 20 века большую роль в развитии источниковедения имели работы А. А. Шахматова по изучению летописей и Александра Лаппо-Данилевского, который разработал методологии источниковедения и оригинальный подход в исследовании источников. После Первой мировой войны меняется подход к изучению источников. Люсьен Февр и Марк Блок, представители французской школы «Анналов», в начале 30-х годов 20 века предложили использовать в исследованиях принцип «тотальной истории», то есть изучение исторических событий с разных точек зрения: политической, социальной, экономической, психологической.

Общее (теоретическое) источниковедение

Общее источниковедение изучает сущность и научно-познавательную роль исторических источников, их классификацию, общие этапы и методы их изучения.

Исторический источник — это материальный объект являющийся носителем исторической информации.

Научно-познавательная роль исторического источника: исторический источник является носителем исторической информации, извлечение которой в ходе конкретно-исторического исследования является одной из необходимых предпосылок научного исторического исследования.

— видео и аудио источники,

— вторичные и более опосредованного происхождения источники.

Первоисточники представляют наибольшую ценность для исторического исследования, поскольку содержат наименее искаженную историческую информацию.

Этапы источниковедческого исследования

Источниковедческое исследование исторического источника состоит из двух частей:

источниковедческая эвристика и источниковедческий анализ.

— определяет существование источника,

— определяет место хранения источника,

— определяет условия доступа к источнику,

— выявление возможно существующих вариантов, редакций или изданий.

— определение подлинности источника,

— определение первичности источника,

— определение авторства источника,

— определение места и времени создания источника,

— определение цели создания источника,

— изучение истории источника,

внутренняя критика источника: — определение достоверности содержащейся в историческом источнике информации,

— сравнение возможных копий, вариантов, редакций или изданий и выявление различий и их причин,

— определение историко-информационного потенциала (полноты и новизны исторической информации) источника,

— определение значимости содержащейся исторической информации,

— выработка рекомендаций для конкретно-исторического исследования.

Методы источниковедческого исследования:

Прикладное источниковедение

Примерная схема изложения результатов источниковедческого исследования строится по следующей схеме:

1) введение, в котором обосновывается тема исследования, характеризуются его методы, историография (степень изученности данной темы в литературе), формулируются задачи исследования;

2) характеристика источника, в котором проводится изучение вопросов происхождения (когда и где создавался источник) и авторства источников, дается характеристика исторических условий возникновения источника, автора (создателя) источника, истории текста, истории публикаций источника;

3) анализ содержания источника — полнота сведений источника и их достоверность;

4) заключение, в котором дается оценка значения источника и практические рекомендации по его использованию.

Источник

Источниковедение как научная дисциплина

«Управление общеобразовательной организацией:
новые тенденции и современные технологии»

Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику

Источниковедение, как научная дисциплина

Предметом источниковедения является исторический источник. В советской исторической науке господствовало такое определение исторического источника – это все, откуда можно получить информацию о развитии общества. В данном определении обозначается лишь функция источника, а не его сущность. Современные исследователи рассматривают источник как произведение, созданное человеком, как продукт культуры. Акцент делается на понимание психологической и социальной природы исторического источника, которая обуславливает «его пригодность для изучения фактов с историческим значением» (Данилевский) т.е. источник – основа познания прошлого

Такие различия в трактовке исторического источника, имеют глубокую методологическую основу т.к. вызваны разным пониманием объекта исторического познания. Марксисты моделировали прошлое (формационный подход) использовали исторические источники для обоснования концепции. Современные историки стремятся к реконструкции: в основе диалог исследователя и исследуемого, по средствам исторического источника.

Таким образом, в целом характеристика источника, с сдела ланная историком, состоит из:

описания исторических условий происхождения;

авторства и обстоятельств создания источника;

интерпретации языка текста и направленности источ ника как компонента культуры;

оценки полноты исторической информации, содержа щейся в источнике по какой-либо теме;

оценки достоверности исторической информации;

оценки репрезентативности (представительности) ис точникового фонда.

Источников по теме может оказаться очень много и характер изовать по предложенной схеме каждый из них вряд ли целесообразно. Поэтому в начале раздела дается классификация ис точников, а также перечисление объема источникового фон место хранения (архивы, библиотеки, музеи, частные коллекции и т.п.). В конце раздела оценивается степень репрезентативное источникового фонда для решения поставленной задачи.

Э.Бернгейм делит источники по степени доступности формации для исследователя. В 1-ю группу входят источники связанные с речью, письмом и изображением. Среди них он деляет:

устную традицию (песнь, сага, анекдот, пословицы и т.д.);

письменную традицию (исторические надписи, биог рафии, мемуары, брошюры и т.п.);

Каждая выделенная категория, вид источников обладает спецификой (полнотой, достоверностью, доступностью) исторической информации и требует применения довольно различных методов источниковедческого анализа.

Ш. Самаран предложил иную классификацию источников очки зрения междисциплинарного подхода. Среди всего многообра зия источников он выделяет: вещественные свидетельства, кот орые изучаются археологией, нумизматикой, сфрагистикой и другим специальными науками; письменные свидетельства, котор ые изучаются эпиграфикой, папирологией, палеографией, ономастикой, геральдикой и т.п.; технические свидетельства, созда нные с помощью записи информации (фотография, кинемато­графия, звукозапись, микрофильмирование, запись на электронн ые носители).

В случае такой общей классификации каждый тип или вид лоточника требует особых методов анализа. Эти примеры общих классификаций приведены лишь затем, чтобы показать, что кажд ый историк может предложить свою собственную классификацию 1 систематизацию исторических источников в зависимости от того, ка кой источниковый корпус находится в его распоряжении.

Для каждого периода истории, каждой страны, отдельной исторической науки или проблематики может быть дана само­ стоятельная классификация по критериям, которые кажутся ав­ торам вполне достаточными для того, чтобы выделить однород ные группы источников с типовым набором признаков историче ской информации.

Наиболее часто выделяются следующие виды историче ских источников, которые в зависимости от эпохи и периода ис тории могут подразделяться на самые разные подвиды.

Источники личного происхождения. К источникам лич ного происхождения относятся дневники, частная переписка, ме муары-автобиографии, эссеистика, исповеди.

Партийные документы. Главная роль отводится про граммным документам партий и движений, в которых излагаются цели и задачи, стратегия и тактика политической борьбы, опреде ляются силы, средства и формы.

Обычаи, обряды, ритуалы (этнографические источники)

Определяя источники своей работы, вы можете построит свою классификацию на базе уже имеющихся с уточнением под видовых особенностей собственного источникового корпуса.

В курсе источниковедения выбрана следующая периодизация корпуса источников.

с 9го века сохранились первые письменные источники Древней Руси. Складывалась видовая структура их комплекса.

На рубеже ХУП-ХУШ вв. и в течение XVIII в. в России про­исходили кардинальные изменения свойств исторических ис­точников, их видовой структуры. Одновременно утрачивали первостепенное значение такие виды источников, как летописа­ние, житийная литература, появились мемуаристика, художест­венная литература, научные сочинения, в том числе и историче­ские, периодическая печать, статистические источники. Сущест­венно изменился характер законодательства, актов и делопроиз­водственных материалов. Если не ограничиваться исследовани­ем только письменных источников, то можно отметить, что поч­ти одновременно с такими личностными источниками, как мему­ары, в России зародилась и портретная живопись. Столь сущест­венные изменения в структуре корпуса источников российской истории были обусловлены глубокими изменениями как в рос­сийском обществе, так и в ментальности отдельной личности. Аналогичные изменения приблизительно в это же время проис­ходили и в других европейских странах.

Значительно изменяется корпус источников и при переходе к новейшему времени. Фиксация этих изменений и позволяет обнаруживать в истории отдельных стран период перехода от одной эпохи к другой. В это время усиливаются унифицирующее влияние социальной среды на человеческую личность и опреде­ляющее воздействие социальной группы на самосознание лично­сти, что, по-видимому, во многом связано со становлением фаб­ричного производства, изменившего характер труда, усиливше­го отчуждение человека от конечного результата его трудовой деятельности и унифицировавшего окружающую человека быто­вую среду.

Приемы работы историков с источниками складывались в те­ чение длительного времени, начиная с античности. Но на станов­ ление источниковедения как дисциплины, ее целей и задач боль­шое влияние оказали идеи немецкого историка XIX в. Леопольда фон Ранке, который считается одним из родоначальников науч­ ного подхода к истории, или, по определению марксистов, «бур­ жуазного объективизма». «Старик Ранке», как его называли ис­ торики, требовал от исследователей беспристрастно описывать события прошлого так, как опи происходили на основе глубокого знания источников и педантичного отношения к фактам. Наи­большую ценность для исторического исследования, согласно его утверждению, представляет работа с первоисточниками, т. е. с архивными документами.

Дальнейшее становление источниковедения как дисциплины происходило в русле позитивистской методологии. Сторонники позитивного (положительного), основанного на опыте знания на­ стаивали на тщательном изучении источников и накоплении на их основе фактов для раскрытия цепочек причинно-следственных свя­ зей, которое как бы само по себе должно вести к формулировке законов истории, обладающих такой же точностью, какие характе­ ризуют законы природы. Источники по сути своей рассматрива­лись как некие вместилища фактов. Работа с ними идентифициро валась с методологией истории или, как позднее иронически опре­делил ее один из критиков позитивизма Р. Коллингвуд, с «историей ножниц и клея». Многочисленные «введения в историю», «методо­логии истории», издашгыс на Западе и в России, были и до сих пор остаются пособиями по методике исследования, предусматриваю­ щими работу с письменными источниками — историческими тек­стами 1 . Из Франции и Германии многие идеи перекочевали в Рос­сию, положив начало отечественному источниковедению.

Установление происхождения, подлинности и аутентичнос­ ти источника (внешняя критика), оценка достоверности сооб­ щаемых в них свидетельств (внутренняя критика) составили сер­дцевину такого источниковедения. Только при условии правиль­ ного осуществления этих операций исторические свидетельства, сообщаемые в источниках, могли рассматриваться как истори­ ческие факты.

Такой подход практически игнорировал проблему историчес­ кого объяснения и исключал решение более широких онтологичес­ких (отношение к действительности) и эпистемологических (позна­ вательных, гносеологических) проблем, которые должны решать­ ся в процессе исторического исследования. Более того, сложилось представление, что работа историка представляет собой поиск, монтаж, публикацию источников и их комментирование. Как пи­ сал французский историк Фюстель де Куланж: «Тексты, одни толь­ ко тексты, ничего кроме текстов!»

Вместе с тем нельзя не отметить ограничения и недостатки такого подхода, особенно чувствительного для историков новей­ шего времени, которые оказываются в безбрежном море инфор­ мации о прошлом. Главный дефект позитивистской методологии — разрыв теоретических и методологических проблем историчес­ кой науки с ее эмпирическими основаниями, ведущий к утрате интереса историков к познавательному базису своей науки. В этом случае разработка его неизбежно присваивается специалистами «над историей», или «метаисториками». Теоретики, возлагающие на себя роль судей в решении вопросов о том, что такое история, зачем и для чего нужны исторические исследования, стоят ли за ними истинные знания о прошлом, что дает тот или иной труд для его понимания и объяснения, решали их в отрыве от конкретно- исторических исследований. Преодолеть этот отрыв — одна из задач современного источниковедения. Метафизический характер многих теорий исторического построения и объяснения, созданных философами, социологами, сегодня особенно очевиден. Над исто­ риками буквально висит нагромождение теоретических знаний, имеющих подчас лишь отдаленное отношение к тому, что они де­ лают на практике.

Неизбежным на этой почве стало возникновение отчуждения, холодной враждебности и даже противостояния. Отдающий пред­почтение полету мысли с презрением относится к тем, кто копается в архивах, что-то там выписывает, анализирует и т. д., способствуя тем самым утверждению весьма своеобразного образа историка в общественном мнении. Оппоненты в свою очередь используют ар­ гументы, вроде «кто ничего не умеет, тот учит методологии». За этим утверждением скрывается уверенность в том, что труд ис­торика, есть в нем какая-то методология или нет, ценен сам по себе и заслуживает признания. Отсюда же проистекает скептицизм, практицизм и консерватизм исторической профессии.

Важное влияние на развитие исторической мысли на Западе ‘ оказали труды итальянского философа Б. Кроче, всю свою долгую жизнь боровшегося против позитивизма и марксизма. Ведущая роль в научном познании, по его мнению, принадлежит интуиции, которая, в отличие от логического мышления, постигает мир в его конкретности, неповторимой индивидуальности. Интуиция вопло­ щается в эстетическом отношении к действительности. Произведе­ ниям искусства Кроче отводил особое место в научном познании. Философия, по Кроче, есть философия истории, и наоборот, фило­ софия истории и есть философия. История у него предстает как выразительная (эмфатическая) наука. Через частности, заключен­ ные в исторических источниках, куда органически вплетаются ис­ кусство и литература, историк идет к более широкому осмыслению прошлого, исходя из проблем, стоящих перед современностью.

В то же время, в отличие от позитивистского источниковеде­ния, Лаппо-Дянилевскйй считал, что только изучение всей сово­ купности источников открывает путь к постижению истории. Он выделял два уровня исторического познания. Первый — ме­ тодология собственно источниковедения, которая представляла со­ бой совокупность методов, воссоздающих источник как явление куль туры своего времени. Второй уровень — методология историческо­го построения, которая позволяет, основываясь на понимании ис­ точника как явления культуры, воссоздавать различные пласты этой культуры. Таким образом, методология истории разделялась Лаппо-Данилевским на две группы самостоятельных проблем: «дей­ ствительность — источник» и «источник — историк». Несмотря на искусственность такого разделения, оно нашло многочисленных последователей в отечественном источниковедении.

Между тем реальное состояние исторических исследований в значительной степени умеряло претензии историков на научное познание прошлого. Крайний «ползучий» эмпиризм конкретных исследований стал объектом беспощадной критики. От историка требовалось ясно заявить, каких теоретических и методологичес­ких позиций он придерживается, какие взгляды на развитие об­щества исповедует. Разобраться в сложном сплетении философс­ ких, социальных теорий для него было совсем не просто. На деле получалось так, что теоретические и методологические построе­ ния продолжали строиться на основе отрывочных исторических свидетельств, сами по себе, автономно от конкретно-исторических исследований. Попытки осуществить исторический синтез между теорией и эмпирией были предприняты в рамках марксизма.

Марксистская теория научно-исторического познания

В литературе много внимания уделяется общественно-политичес­ ким причинам распространения марксизма в различных странах, меньше — гносеологическим. Для исторической науки марксизм обес­ печивал единство теоретических и методологических посылок при про­ ведении конкретных исследований, стройность и последовательность понятий и категорий. Марксизм синтезировал многие предшествую­ щие течения общественной мысли, давая им твердую и однозначную оценку. Он избавлял от «головной боли» разбираться в сложных воп­ росах познания, в путанице экономических, политических, социальных и прочих теорий. Как писал В.И. Ленин, «хаос и произвол, царившие до сих пор во взглядах на историю и политику, сменились порази­ тельно цельной и стройной научной теорией. » 5

Марксизм стоит на том, что прошлое подчиняется законам общественного развития. Теоретик должен быть не «гносеологи­ ческим Робинзоном», запутывающимся в мире метафизических, основанных не на опыте конструкций, а человеком, включенным в социальную жизнь. В качестве источников научно-исторического познания должны выступать как материальные свидетельства о прошлом (орудия труда, здания, сооружения и пр.), так и идеаль­ ные, духовные (язык, тексты и т. п.). Историк в своей работе ос­мысливает сведения источников. Результаты этой мыслительной деятельности не только дают новое знание, но и активно влияют на структуру и содержание научно-исторического труда.

Многие положения марксизма органически вошли в плоть и кровь историко-познавательной деятельности. Марксизм настаи­вает на возможности рационального объяснения общественной жизни, способами которого являются путь восхождения от абст­рактного к конкретному, от субъективного к объективному, един­ ство исторического и логического, анализ и синтез, диалектика в познании относительной и абсолютной истин. Только обществен­ ная практика, согласно марксизму, может служить критерием истинности знания. Теоретико-познавательное истолкование начи­ нается там, где теоретические конструкции интерпретируются с точки зрения их соответствия реальности. В этой связи историчес­ кое исследование выступает как анализ свидетельств, содержа­ щихся в источниках, выделения в них достоверного, подтверждаю­ щего обоснованность теории, или проблематичного, заставляюще­ го корректировать существующие теоретические представления.

Основополагающим принципом марксистского научно-истори­ ческого исследования стал историзм, усвоенный марксизмом из философии истории и возникший в борьбе против бессодержа­ тельного эмпиризма, провиденциализма и грубого географичес­кого детерминизма. Историзм предполагает рассматривать исто­ рию как внутренне закономерный и причинно обусловленный про­ цесс развития общества. В «классический» историзм заложена идея прогресса — закономерного восхождения истории от низших ступеней к высшим. Однако, провозгласив коммунизм конечной целью истории («концом истории» 6 ), марксизм приходил в противо речие с принципом историзма. Все другие понимания историз­ ма марксизм отвергает как проявления релятивизма.

Таким образом, марксизм предлагал сочетание общих прин­ ципов исследования с ассимиляцией новых исторических свиде­ тельств. Но поскольку его адепты особенно настаивали на том, что марксизм единственно верное учение, то использование таких свидетельств сводилось к доказательству его правоты и отбрасы­ ванию того, что ему противоречит. Ключом для понимания и объяс­ нения исторических событий в марксизме являются законы мате­ риалистической диалектики и исторического материализма.

Именно в рамках советской исторической науки произошла кристаллизация источниковедения как дисциплины с определен­ ным кругом задач и специализацией. Его особенности и опыт раз­ вития применительно к отечественной истории новейшего време­ ни были проанализированы в работе «Профессионализм истори­ ка и идеологическая конъюнктура. Проблемы источниковедения советской истории». (М., 1994). Это позволяет ограничиться лишь отдельными наблюдениями обобщающего характера, применимы­ ми, естественно, только к изучению советского периода.

Становление советского источниковедения протекало в довольно сложной обстановке. На ормирование предмета, его задач и струк­ туры оказало влияние дореволюционное источниковедение, которое развивалось в тесной связи с западной общественной и историчес­ кой мыслью. Однако в отечественном источниковедении не просле­ живалось четких методологических установок. Скорее господство­ вал эклектизм. Этот эклектизм отразился в становлении источнико­ ведения как особой исторической дисциплины и служил основой для спорадических дискуссий о сущности и значении последней.

На источниковедение повлияло довольно путаное разделение Источников на остатки и предание (традицию); Которое, Несмотря на критику, прочно утвердилось в качестве методологического принципа и служило основой для оценки источников по степени «объективности» и «субъективности». В основание классифика­ ции источников легли типы, виды, разновидности и группы. Одни из них рассматривались как основные, другие — как вспомога­ тельные, одни — более достоверные, другие •— менее. Так, при использовании мемуаров как источников к ним предъявлялось столько претензий, что у большинства историков не без основа­ния возникало скептическое к ним отношение.

В методах долгое время преобладало, «топорное и инертное разделение» (М.М. Бахтин) на внешнюю и внутреннюю критику источников. Положения марксизма с трудом усваивались истори­ками, воспитанными в условиях дореволюционных школ. На сло­ вах признавая марксистско-ленинскую методологию, многие в душе оставались на прежних позициях.

Традиции отечественного источниковедения закладывались на изучении преимущественно древней истории (летописей, литератур­ ных памятников, актовых материалов и т. п.). В соответствии с этим определялись классификация источников и круг вспомогательных исторических дисциплин, необходимых для их изучения (дипломати­ ка, палеография, археография и др.). Эволюция фактической базы исторических исследований по мере продвижения к истории нового и новейшего времени мало принималась в расчет и отражалась в жестких классификационных схемах, куда чисто механически до­ бавлялись новые виды и разновидности (статистические источни­ ки, мемуары, периодическая печать и др.). Предполагалось, что формационный подход в исторической науке как бы автоматически сни­ мает эту проблему. На самом деле видовые классификации источников не укладывались в рамки формационного подхода.

Предметом внимания историков был прежде всего круг первоис­ точников. Наибольшая ценность признавалась за исследованием ар­ хивных документов. Обращение к ним служило критерием продвиже­ ния вперед исторического знания и объективности исследования.

Коль скоро количественное и качественное разнообразие архи­ вных документов по истории новейшего времени было несопоставимо с предшествующей историей, то происходило выделение все большего числа новых вспомогательных исторических дисциплин, которое вело к постоянной специализации и утрате целостности исторического ви­ дения. О синтезе этих дисциплин вопроса никто не ставил, хотя было совершенно очевидно, что для успешной работы с отдельными вида­ ми к разновидностями источников, например со статистикой или пе­риодической печатью, нужны были более широкие знания, чем владе­ ние отдельными вспомогательными историческими дисциплинами.

За пределами источниковедения оставались огромные пласты материалов, которые выступают либо производными от первичных, либо не связанными своим происхождением с архивами. На этой ос­ нове складывались парадоксы. Так, на фоне относительной скуднос­ ти литературные памятники рассматривались как источники по исто­ рии России до начала XIX в., а дальше, когда они начали появляться в большом числе, они, наоборот, исчезали из поля зрения историков.

В источниковедении новейшего времени почти не рассматри­ вались изобразительные, аудиовизуальные средства и прочие источники информации, не менее важные для исторического ис­ следования, чем традиционные письменные документы.

В результате в своей более или менее завершенной форме, отра­ женной в учебниках, современное источниковедение — это работа преимущественно с определенным кругом письменных источников.

Большинству историков было присуще внутреннее убеждение, что только дореволюционное источниковедение и есть настоящая работа с источниками, тогда как источниковедение после 1917 г. — сплошная идеология. Это отражалось в подходах к методике ис­ следования. Ее можно было четко проследить в отношении досо­ветских источников, но чем ближе к современности, тем более обзорными становились источниковедческие работы.

В оценке значения отдельных групп источников преобладал партийный и государственно-институциональный подход, явно устанавливающий иерархию их ценности для историков. Для со­ ветского времени главными и наиболее достоверными считались партийные документы. Их изучение признавалось наиболее важ­ ным. Более того, специально для истории КПСС создавалось от­ дельное историко-партийное источниковедение. Дальше по зна­ чимости шли законы и нормативно-распорядительные акты. Вы­ делялась плановая документация как особый вид источников советского времени, хотя каждому ясно, что планы и действитель­ность далеко не одно и то же. Такой подход давал возможность исследовать, как действует в истории власть, ее учреждения и институты. Общество здесь выступает как пассивный элемент, как продукт деятельности власти.

Логическим следствием стало выделение выдающихся лично­ стей как творцов истории. Вокруг них складывались целые плас­ ты исторических трудов, а источниковедческие исследования, по- спящепцыс изучению их наследия, превращались в самостоятель­ ные направления источниковедческой работы, например источниковедческая лениниана.

Характерной чертой источниковедения как дисциплины оста­ вался отрыв его теоретических вопросов от конкретных проблем исторических исследований. Теоретическое источниковедение за нималось специальными проблемами: что есть источник в свете ленинской теории отражения, разработкой универсальной клас­ сификации, бесконечным уточнением терминов. Многие дискус­сии возникающие на этой почве, выглядели как бесплодные и схоластические. Не случайно в среде историков сложилась стой­кая антипатия к такому источниковедению. На практике же ис­ следователи-историки придерживались принципа «каждый сам себе историк и каждый сам себе источниковед», что в сущности означало позицию крайнего методологического индивидуализма или отказа от какой-либо методологии вообще и оправдание про­ стого «нанизывания фактов».

В целом в источниковедении советского периода явно довлела идеология, которая превратилась в систему марксистских догм, не подлежащих ревизии и обсуждению. Однако нельзя сказать, что в понимании целей и задач работы историка с источниками не происходило никаких изменений. Во-первых, система этих догм допускала в определенных пределах развитие теории историчес­ кого познания, постановку новых тем и сюжетов. Во-вторых, не­ смотря на изоляцию советских ученых от внешнего мира, они не оставались в стороне от развития мировой общественной мысли. В этом случае неизбежной была теоретическая, методологичес­ кая и идеологическая контаминация. Чтобы учесть эти измене­ ния, необходимо проследить движение общественной мысли, про­ тивостоящей или развивающей марксистскую теорию историчес­ кого познания, прежде всего в социальных теориях — взглядах на историю общества, которые так или иначе находили отраже­ ние в исторических трудах и способствовали совершенствованию творческой лаборатории историка.

Современное состояние исторической методологии

и источниковедения в России

В современной России отношение к методологии и источнико­ ведению в исторических трудах можно описать в терминах хаоса и разброда, напряженного поиска новых подходов и интерпрета­ ций. Вся прежняя советская история страны в XX в. оказалось перевернутой, разрушенной, по-иному истолкованной. Были от­вергнуты или покачнулись марксистско-ленинские догмы, ранее считавшиеся непреложными истины, произошло заметное раскре­пощение мысли. В трудах историков появились острые, ранее не обсуждаемые проблемы. Стали широко доступными многие тру­ ды, противостоящие догматической марксистско-ленинской интер­ претации исторического процесса. Некоторые из них переиздают­ ся большими тиражами. В профессиональной среде историков усилилось внимание к развитию как западной, так и отечествен­ ной исторической мысли. Одновременно стали нарастать противоречия и парадоксы, приведшие к кризисному состоянию историческ ой науки и исторического знания о нашем относительно недавнем прошлом.

Плюрализм мнений породил множество версий и взглядов по поводу происходивших событий, далеко не всегда обоснованных или даже дилетантских. Наблюдалось стремление «спрямить» прошлое, как и раньше, подгонять факты под заранее заданную схему, неправомерные аналогии, экстраполяции и обобщения и, грубо говоря, «идиотский задний ум». Много было огульного от­ рицания, использования разного рода теорий, в том числе давно отвергнутых или некритично заимствованных из зарубежной ис­ ториографии. Нельзя было не отметить персонификации истории, причем выдаваемой или однозначно трактуемой как некое после­ днее слово в исторической науке. Происходит эксплуатация одних и тех же сюжетов с небольшими вариациями. Умножилось коли­чество легковесных, конъюнктурных трудов. Широко распростра­ нилась практика черпать сведения из сомнительных и не заслу­ живающих доверия источников. Вместо повышения уровня исто­ рического сознания общества наметилась дезинтеграция целостности видения исторического процесса и неспособности ис­ ториков создать сколько-нибудь вразумительную концепцию оте­ чественной истории XX в.

Образующийся в результате крушения научной теории соци­ ализма вакуум заполняется обрывками идей самого разного тол­ ка, которые вряд ли можно считать надежным компасом в бур­ ном море политических страстей. Посткоммунистическое созна­ ние захлестывают элементы иррационализма, мистики, религиозного миросозерцания, национализма. Наблюдается сла­ дострастное копание на кладбище мертвых идей, на свет вытас­киваются мысли, казалось бы, давно забытых пророков. С точки зрения научного познания такой подход не сулит особых успехов, создает опасность возникновения новых мифов и догм, не избав­ ляет научное сообщество от конъюнктурной идеологической зави­симости. За более чем 70-летнюю историю советского государства сложились определенная структура и организация исторической н ауки, принципы подготовки кадров, выработались способы и методы исследовательской работы, приемы утверждения истины в последней инстанции. Если история призвана обслуживать над уманные схемы и построения, о каких настоящих методах иссле­ довательской работы может идти речь? Вполне достаточно умест н о подобранной цитаты и пары-другой примеров, позволяющих

«доказывать» все, что угодно. В такой «истории» нет места ни методологии, ни источниковедению. Некоторые работы на эту тему ₍ вышедшие в последние годы, производят странное впечатление.

Сегодня мы видим смешение различных подходов и понятий, образующих подчас нелепый симбиоз в нашем понимании и объяс­ нении прошлого, состоящий из множества элементов. Во-первых, несмотря на то, что историки перестали клясться в верности мар- ксизму-ленинизму, видна непреодоленная марксистская трактов­ ка исторического процесса с точки зрения формационного подхо­да в терминах: капитализм, социализм, коммунизм и категорий исторического материализма. Во-вторых, как раньше в качестве аксиомы исторического познания рассматривался марксизм-ле нинизм, так теперь в этом роде выступает тоталитаризм, кото рый, как уже было сказано, является зеркальным отражение!» первого. В-третьих, сегодня очевидно увлечение историософией! Здесь исторические факты, а уж тем более методы работы с ис| точниками, не играют особой роли. В последнее время появилось множество публикаций подобного рода, как извлеченных из арсе­налов прошлого, так и написанных заново, в большей мере эпи­гонских, но иногда достаточно оригинальных. Их легко можно уз­ нать сегодня в печати в виде размышлений о революции, о судь­ бах России, о русской идее, об особом предназначении русского народа и интеллигенции, особости российской цивилизации. В-четвертых, прослеживается оживление геополитических концеп­ ций, прежде всего в различных оттенках нового евразийства, активно проповедуемого в ряде изданий. В-пятых, наблюдается агрессивное наступление постмодернизма, прежде всего через ли­ тературу и искусство, претендующих сегодня на первенствующую роль в познании прошлого, где главными источниками для рго изучения выступают произведения литературы и искусства.

Особенно ярко эклектика в современных представлениях о прошлом проявляется на уровне учебников и учебных пособий по новейшей истории России, число которых зашкалило за сотню. Даже власть, которая, как правило, определяет, как должна выг­ лядеть официальная история государства, озабочена сегодня со­ стоянием исторических знаний, преподносимых в студенческих аудиториях и школьных классах, когда одновременно преподают­ ся и достижения социализма и ужасы тоталитаризма.

Общественное сознание, не поспевая за быстро меняющейся политической конъюнктурой и сменой акцентов, почувствовало интерес к документу, к историческому источнику, позволяющему читателю самому вынести суждение о том, что же происходило в ней нашей истории. Отвечая на эту потребность, историки осущ ествляют длинный ряд программ публикаций исторических документов, главным образом рассекреченных в последние годы. само по себе это замечательно. Однако под программы публикаци й нередко, как и раньше, закладываются идеи, вытекающие из нынешних, весьма аморфных, не устоявшихся и путаных представле ний страдающих газетными штампами и клише, налетом сен сационности. Издание исторических источников полезно и необхо­ димо, но оно требует основательных профессиональных навыков и достаточной археографической подготовки.

Историк, естественно, не может быть в стороне от процессов, происходящих в обществе. Как доказывает весь предшествующий опыт историографии, история не может быть свободной от идеоло­ гии и политики. Более того, история часто оказывается крайне опасным орудием в руках политиков, будь то приверженцы рево­люционной стратегии и тактики, псевдолиберальных ценностей, национальной идеи или какой-либо еще.

Источник