Что играл ван клиберн на конкурсе чайковского
Энциклопедия конкурса Чайковского: Как Ван Клиберн покорил Москву
С того момента, как на первом конкурсе в 1958 году в этой номинации одержал сокрушительную победу 24-летний американец Ван Клиберн, ставший с тех пор его символом, именно состязание пианистов приковывает особое внимании публики.
Обаятельный американец покорил тогда не только высокое жюри, члены которого практически единогласно проголосовали за присуждение ему первого места, но и навсегда покорил сердца советских людей, назвавших его ласковым именем “Ванечка”.
На имя Ванечки посыпались тысячи, тонны писем от самых разных людей: ему писали и школьницы, и ученые, и пенсионеры. Письма отправляли на адреса Московской консерватории, Министерства культуры СССР. В некоторые послания вкладывали рисунки, фотографии. Среди конвертов была обнаружена и записка Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, адресованная чиновнику Министерства культуры СССР З. Г. Вартаняну с просьбой передать одно из таких писем адресату.
Но ни в 1958 году, ни в свои последующие приезды в Советский Союз Ван Клиберн писем так и не получил. Многие из них попали в Музей-заповедник Чайковского в Клину на хранение. И только в 2011 году, в дни проведения XIV конкурса им. Чайковского, эти письма, спустя десятилетия дошли наконец до адресата: правда, не оригиналы (это теперь музейные экспонаты), а копии их были переданы Вану Клиберну от Музея-заповедника Чайковского в Клину.
В тот день, когда в зале Московской консерватории ему вручали бесценный дар любви нескольких поколений его российских поклонников, Ван Клиберн много вспоминал о конкурсе, о том, как приехал после в Клин и с каким волнением прикоснулся к роялю Чайковского. Тогда он оставил в музее следующую запись:
“To Tschaikowsky Museum at Klin in the greate appreciation for all your thoughtfulness. With warmest wishes. Van Cliburn” [Музею П.И. Чайковского в Клину с огромной признательностью за Ваше внимание. С самыми теплыми пожеланиями. Ван Клиберн].
Ван Клиберн никогда не забывал этот визит и после своей смерти завещал посадить от его имени в парке дома Чайковского березу. Эту волю Клиберна исполнила его друг Ольга Ростропович, которая специально приезжала для этого в Клин в июне 2014 года вместе с членами жюри конкурса им. Г. П. Вишневской.
“Дорогой друг! Я восхищена Вашей игрой. Не знаю, что еще кроме этого Вам можно написать. Похвал наверно Вам достаточно. Вам рукоплескала вся Москва. Дорогой! Я сегодня представила Америку совсем по-другому. Теперь я знаю, что там не царствует рок-н-ролл. Там любят Чайковского, Шопена, Моцарта… Вы возвысили ее в моих глазах.
Сейчас я смотрю на Вас по телевизору. У Вас такое нервное, чувственное лицо музыканта. Какой Вы счастливый должно быть! И я тоже радуюсь вместе с Вами Вашему успеху. Я тоже немного “музыкант”. Окончила музыкальную школу, играю на пианино и аккордеоне и, честно признаться, немного увлекаюсь джазовой музыкой. Люблю спорт. Занимаюсь фигурным катанием.
Вот сейчас мой папа говорит, что он очень хотел бы иметь такого сына, как Вы. Вашей матери можно позавидовать. Поблагодарите ее за то, что она сделала для Вас от имени нашей семьи. Ведь если бы не она, мы не могли бы сейчас слушать Вашу чудную игру. Жаль, что я не в состоянии это сделать сама.
Мое письмо, по-видимому, одно из многих, которые Вы получили за последнее время и вот поэтому я не очень надеюсь получить ответ, но тем не менее шлю Вам мой адрес […] И даже если Вы не услышите мой голос и не увидите меня, все равно посмотрите на эту фотографию и вспомните о своем хорошем друге! Ее я посылаю Вашей семье (Вам и маме) ничего другого у меня пока нет. Это моя последняя фотография.
Для Вас, конечно, покажется странным мое неожиданное письмо. Прошу Вас, не удивляйтесь. Я долго не решалась, но не смогла сдержать восторга от Вашей блестящей игры. Мне 20 лет. Я работаю и готовлюсь поступать в медицинский институт, но самое большое место в моей душе занимает музыка.
Весть о предстоящем конкурсе П. И. Чайковского очень обрадовала меня. Ведь очень интересно познакомиться с талантливой молодежью из многих стран мира. Поэтому вполне естественно, что я очень внимательно следила за результатами конкурса. У меня не хватает слов, чтобы передать все то, что я чувствовала во время Вашего концерта, который транслировали из Большого зала консерватории и, к счастью, без сокращений. Мне особенно нравятся в Вашем исполнении 1 концерт Чайковского для фортепиано с оркестром и 12 рапсодия Листа. Сила Вашего таланта, по-моему, заключается в том, что Вы очень тонко и верно понимаете музыку и обладаете удивительной способностью передавать свои чувства слушателям.
Ван Клиберн, меня очень интересует, сочиняете ли Вы музыку? Я это спрашиваю, потому что однажды уже слушала Ваше произведение “Грустные размышления”. Если Вас не затруднит, то очень прошу ответить.
Мне от всей души хочется пожелать Вам добиться новых успехов в Вашей благородной работе и выразить глубокую благодарность нашей соотечественнице Розине Левиной, которая привила Вам любовь к русской музыке и ее народу. Хочется, чтобы еще больше развивалась и крепла дружба между молодежью всех стран. Я надеюсь, что мы еще не раз будем иметь удовольствие слушать Вас у нас в России.
Крепко жму Вашу руку. Клара Грибанова, 24/IV – 58 г.”
Милое, дорогое дитя! Вчера я видела и слышала Вас по телевизору. Спасибо за счастье и радость, которое Вы доставляете людям и своей игрой и Вашей милой детской внешностью. Пишет Вам старая, больная женщина и благодарит Вас за то наслаждение, которое Вы ей доставили. Да хранит Вас Бог и да пошлет Он Вам как можно больше здоровья и успехов в жизни на счастье и радость людям.
Передайте Вашей маме благодарность за то, что она дала миру такое милое, гениальное дитя, которое приносит своей игрой столько радости и пробуждает столько светлых и возвышенных чувств. Живите долго и счастливо и да благословит Вас Господь.
Уважающая Вас Александра Афанасьевна.”
“Дорогой Ван Клиберн!
Вам пишут две девочки, ученицы 7ого класса. Мы не смогли достать билеты на Ваш концерт, и поэтому мы слушали его по телевизору. Мы восхищены Вашей игрой. В ней столько простоты и чувства, выразительности и вдохновения, и мы никогда не слышали ничего лучшего. И, быть может мы еще очень мало понимаем в музыке и исполнении ее, но Вы так прекрасно, так ясно донесли до нас все необъемлющее величие музыки и ее содержание, что мы поняли ее.
И мы даже не знаем, как выразить свою благодарность за то чувство удовлетворения, гордости и понимания, которое Вы доставили нам исполнением Моцарта, Шопена, Шумана. Вы “высекли огонь из наших сердец”. Так говорил Великий Бетховен, и нам кажется, что он остался бы доволен, если бы мог слышать “Апассионату” в Вашем исполнении.
И Вы извините нас за наше неумелое письмо, за то, что мы не можем ясно выразить чувства, переполняющие нас, но мы очень хотели поблагодарить Вас.
Ваши искренние друзья. Если Вам не нетрудно, то пришлите нам пожалуйста свой адрес.
Энциклопедия конкурса Чайковского: Как Ван Клиберн покорил Москву
Обаятельный американец покорил тогда не только высокое жюри, члены которого практически единогласно проголосовали за присуждение ему первого места, но и навсегда покорил сердца советских людей, назвавших его ласковым именем «Ванечка». На имя Ванечки посыпались тысячи, тонны писем от самых разных людей: ему писали и школьницы, и ученые, и пенсионеры. Письма отправляли на адреса Московской консерватории, Министерства культуры СССР. В некоторые послания вкладывали рисунки, фотографии. Среди конвертов была обнаружена и записка Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, адресованная чиновнику Министерства культуры СССР З.Г. Вартаняну с просьбой передать одно из таких писем адресату.
Но ни в 1958 году, ни в свои последующие приезды в Советский Союз Ван Клиберн писем так и не получил. Многие из них попали в Музей-заповедник Чайковского в Клину на хранение. И только в 2011 году, в дни проведения XIV конкурса им. Чайковского, эти письма, спустя десятилетия дошли наконец до адресата: правда, не оригиналы (это теперь музейные экспонаты), а копии их были переданы Вану Клиберну от Музея-заповедника Чайковского в Клину. В тот день, когда в пресс-клубе конкурса Чайковского ему вручали бесценный дар любви нескольких поколений его российских поклонников, Ван Клиберн много вспоминал о конкурсе, о том, как приехал после в Клин и с каким волнением прикоснулся к роялю Чайковского. Тогда он оставил в музее следующую запись: «To Tschaikowsky Museum at Klin in the greate appreciation for all your thoughtfulness. With warmest wishes. Van Cliburn» [Музею П.И. Чайковского в Клину с огромной признательностью за Ваше внимание. С самыми теплыми пожеланиями. Ван Клиберн].
Ван Клиберн никогда не забывал этот визит и после своей смерти завещал посадить от его имени в парке дома Чайковского березу. Эту волю Клиберна исполнила его друг Ольга Ростропович, которая специально приезжала для этого в Клин в июне 2014 года вместе с членами жюри конкурса им. Г.П. Вишневской.
«Дорогой друг! Я восхищена Вашей игрой. Не знаю, что еще кроме этого Вам можно написать. Похвал наверно Вам достаточно. Вам рукоплескала вся Москва.
Дорогой! Я сегодня представила Америку совсем по-другому. Теперь я знаю, что там не царствует рок-н-ролл. Там любят Чайковского, Шопена, Моцарта… Вы возвысили ее в моих глазах.
Сейчас я смотрю на Вас по телевизору. У Вас такое нервное, чувственное лицо музыканта. Какой Вы счастливый должно быть! И я тоже радуюсь вместе с Вами Вашему успеху.
Я тоже немного «музыкант». Кончила музыкальную школу, играю на пианино и аккордеоне и, честно признаться, немного увлекаюсь джазовой музыкой.
Люблю спорт. Занимаюсь фигурным катанием.
Вот сейчас мой папа говорит, что он очень хотел бы иметь такого сына, как Вы. Вашей матери можно позавидовать. Поблагодарите ее за то, что она сделала для Вас от имени нашей семьи. Ведь если бы не она, мы не могли бы сейчас слушать Вашу чудную игру. Жаль, что я не в состоянии это сделать сама.
Мое письмо, по-видимому, одно из многих, которые Вы получили за последнее время и вот поэтому я не очень надеюсь получить ответ, но тем не менее шлю Вам мой адрес […] И даже если Вы не услышите мой голос и не увидите меня, все равно посмотрите на эту фотографию и вспомните о своем хорошем друге!
Ее я посылаю Вашей семье (Вам и маме) ничего другого у меня пока нет. Это моя последняя фотография.
Для Вас, конечно, покажется странным мое неожиданное письмо. Прошу Вас, не удивляйтесь. Я долго не решалась, но не смогла сдержать восторга от Вашей блестящей игры.
Мне 20 лет. Я работаю и готовлюсь поступать в медицинский институт, но самое большое место в моей душе занимает музыка.
Весть о предстоящем конкурсе П.И. Чайковского очень обрадовала меня. Ведь очень интересно познакомиться с талантливой молодежью из многих стран мира. Поэтому вполне естественно, что я очень внимательно следила за результатами конкурса. У меня не хватает слов, чтобы передать все то, что я чувствовала во время Вашего концерта, который транслировали из Большого зала консерватории и, к счастью, без сокращений. Мне особенно нравятся в Вашем исполнении 1 концерт Чайковского для фортепиано с оркестром и 12 рапсодия Листа. Сила Вашего таланта, по-моему, заключается в том, что Вы очень тонко и верно понимаете музыку и обладаете удивительной способностью передавать свои чувства слушателям.
Ван Клиберн, меня очень интересует, сочиняете ли Вы музыку? Я это спрашиваю, потому что однажды уже слушала Ваше произведение «Грустные размышления». Если Вас не затруднит, то очень прошу ответить.
Мне от всей души хочется пожелать Вам добиться новых успехов в Вашей благородной работе и выразить глубокую благодарность нашей соотечественнице Розине Левиной, которая привила Вам любовь к русской музыке и ее народу.
Хочется, чтобы еще больше развивалась и крепла дружба между молодежью всех стран. Я надеюсь, что мы еще не раз будем иметь удовольствие слушать Вас у нас в России.
Крепко жму Вашу руку.
Милое, дорогое дитя! Вчера я видела и слышала Вас по телевизору. Спасибо за счастье и радость, которое Вы доставляете людям и своей игрой и Вашей милой детской внешностью.
Пишет Вам старая, больная женщина и благодарит Вас за то наслаждение, которое Вы ей доставили.
Да хранит Вас Бог и да пошлет Он Вам как можно больше здоровья и успехов в жизни на счастье и радость людям.
Передайте Вашей маме благодарность за то, что она дала миру такое милое, гениальное дитя, которое приносит своей игрой столько радости и пробуждает столько светлых и возвышенных чувств.
Живите долго и счастливо и да благословит Вас Господь.
Уважающая Вас Александра Афанасьевна»
«Дорогой Ван Клиберн!
Вам пишут две девочки, ученицы 7ого класса. Мы не смогли достать билеты на Ваш концерт, и поэтому мы слушали его по телевизору.
Мы восхищены Вашей игрой. В ней столько простоты и чувства, выразительности и вдохновения, и мы никогда не слышали ничего лучшего. И, быть может мы еще очень мало понимаем в музыке и исполнении ее, но Вы так прекрасно, так ясно донесли до нас все необъемлющее величие музыки и ее содержание, что мы поняли ее.
И мы даже не знаем, как выразить свою благодарность за то чувство удовлетворения, гордости и понимания, которое Вы доставили нам исполнением Моцарта, Шопена, Шумана. Вы «высекли огонь из наших сердец». Так говорил Великий Бетховен, и нам кажется, что он остался бы доволен, если бы мог слышать «Апассионату» в Вашем исполнении.
И Вы извините нас за наше неумелое письмо, за то, что мы не можем ясно выразить чувства, переполняющие нас, но мы очень хотели поблагодарить Вас.
Ваши искренние друзья.
Если Вам не нетрудно, то пришлите нам пожалуйста свой адрес.
Что играл ван клиберн на конкурсе чайковского
Апрель 1958 года, Москва. Подходит к концу первый международный конкурс пианистов и скрипачей имени П. И. Чайковского – главное музыкальное событие советской оттепели. Между членами жюри обнаружились резкие противоречия. Несмотря на то, что третий тур еще не состоялся, у жюри, несомненно, были кандидаты, достойные первой премии. На место победителя претендовали одновременно представитель СССР, Лев Власенко, Лю Ши-Кунь из Китая и американец Ван Клиберн. Разногласия возникли, собственно, из-за наличия так называемой артистической оценки (т.е. оценки выступления участника в целом) и дисциплинарной (выявление всевозможных недостатков в программе исполнителя для соответствия оценки необходимым стандартам). Выступление музыкантов в финальном, третьем туре, должно было определить все. И хотя лидерство Клиберна признавалось большинством членов жюри, присуждение победы американцу во время «холодной войны» казалось шагом рискованным.
Скандал в жюри спровоцировал известный пианист С. Рихтер, явная симпатия которого к Клиберну и способствовала лидерству последнего. Рихтер считал, что искусство стоит выше политики и что талант Клиберна должен быть оценен так, как он того заслуживает. Поэтому высшую оценку во втором туре – 25 баллов – Рихтер поставил только своему фавориту.
Третий тур в высшей мере поразил всех зрителей и членов жюри. Красивый и высокий американский юноша блестяще исполнил два фундаментальных произведения русской классической музыки – концерт для фортепиано с оркестром №1 П. И. Чайковского, и концерт для фортепиано с оркестром №3 С.В. Рахманинова. Собственно, они и стали его так называемой «путевкой в жизнь». За присуждение первой премии Клиберну проголосовало большинство членов жюри, а упомянутые Власенко и Ши-Кунь поделили второе место. Так в первом международном конкурсе Чайковского победил мало кому в СССР известный американец, навсегда оставшись в истории и сердцах зрителей.
Двумя годами позже, по окончании школы, Клиберн поступил в Джульярдскую школу искусств. Там он стал учеником Розины Левиной (Rosina Lhevinne), выпускницей московской консерватории, и познакомился с русской школой игры на фортепиано. Левина значительно расширила репертуар Клиберна, помогла ему усовершенствовать технику игры, научила шире понимать музыку. В Джульярде Клиберн с первых дней стал одним из лучших учеников. Он появлялся вновь и вновь на различных конкурсах, завоевывал премии и награды, становился более известным. Однако после окончания Джульярдской школы в 1954 году удача отвернулась от пианиста. Несмотря на плотный график выступлений, контрактов на постоянную работу у него не было. Финансовое положение семьи оставляло желать лучшего. Кроме того, тяжело заболела мать Клиберна, так что ему пришлось подменить ее и на некоторое время стать преподавателем.
Но вот настал 1957 год и с Клиберном вновь связалась Розина Левина. Она рассказала ему о предстоящем международном конкурсе в Москве и убедила принять участие. Клиберн снова обрел надежду закрепиться в мире музыки и начал подготовку. Он усердно занимался по 11 часов в день на протяжении 2 месяцев, готовя произведения на конкурс. В своих интервью позже он сообщает, что огня ему добавляло страстное желание воочию увидеть собор Василия Блаженого, который с детства запал в его воображение.
Свой первый визит в Москву Клиберн вспоминает с улыбкой. После того, как самолет приземлился, одним из первых вопросов пианиста был можно ли проехать так, чтобы по пути он увидел собор. Просьба его была выполнена: побывав на Красной площади, музыкант полюбил Россию, как впоследствии полюбили его миллионы советских граждан.
Еще перед началом конкурса поползли слухи о том, что члены жюри уже решили присудить первую премию советскому исполнителю. Многие не верили, что у представителя США есть шансы на победу во время «холодной войны» и считали, что его успех так или иначе скован политикой. Клиберна слухи ничуть не пугали. Он придерживался такого мнения: «I think that political events come, and they pass. They have no staying power. But art always remains with us».
Через какие тернии на пути к звездам только не пришлось пройти исполнителю! В третьем туре он выступал с перевязанным указательным пальцем, кроме того, во время выступления Клиберна на рояле порвалась струна. Казалось бы, известная история Паганини повторилась, однако на рояле одна из 88 струн была заметна менее чем на скрипке, и Клиберн сумел достойно выступить несмотря на этот дефект инструмента. Дальнейшие события были описаны ранее. После победы пианист обрел всемирную славу, на него обратили внимание известнейшие музыканты мира, ему предлагали контракты, так что материальное положение постепенно улучшилось. Но вместе с тем возросла и популярность пианиста, как на родине, так и в Советском Союзе. Сразу по окончании конкурса, никто не знал, какова будет реакция правительства на такое решение жюри. В своих интервью позже Клиберн признается, что и сам не знал, какого отношения к себе ждать от Хрущева, ведь с ним пианист должен был встретиться на приеме в честь бельгийской королевы Елизаветы. Однако отношение Советского правительства превзошло все ожидания: к молодому музыканту отнеслись с большим уважением, и, можно сказать, со свойственным русским гостеприимством. Вспоминая о визите в СССР, Клиберн рассказывает, что Хрущев называл его по-русски – Ваней и постоянно… хотел его накормить.
На родине победителя встречали со всеми почестями. Портрет Клиберна появился на обложке знаменитого журнала «Time» со слоганом «The Texan Who Conquered Russia»
Предприниматели Америки значительно преуспели на продаже записей выступления Клиберна, одна только запись концерта Чайковского собрала более миллиона долларов. Его успех только начал набирать силу. Пианист-виртуоз стал появляться в концертных залах всего мира, принимать участие в различных конкурсах и приобретать все большее и большее признание. Слушатели по всему миру признавались в письмах ему в любви, ждали с гастролями. С 1958 по 1978 годы он объехал всю Европу, давая по 100 концертов в год. Одновременно с этим в 1964 году Клиберн попробовал себя в роли дирижера и также преуспел. Однако в 1978, после смерти отца, он перестал появляться на сцене – ушел на заслуженный отдых. Но как известно, от творческого человека можно ожидать чего угодно. Клиберн не сумел долго находиться в бездействии и уже в 1987 году играл в Белом Доме для Рейгана и Горбачева, а в 1994 вновь организовал мировое турне.
На сегодняшний день Вану Клиберну 77 лет. Он не устает проводить мастер-классы, присутствовать в жюри различных конкурсов и вручать награды. Сегодня известен международный конкурс пианистов имени Клиберна в Техасе, который также открывает дорогу для многих молодых талантов. А еще в 2010 году он присутствовал на очередном, 14 конкурсе Чайковского и награждал победителей, как когда-то его наградил сам Д. Д. Шостакович. Маэстро внимательно следит за судьбой конкурса Чайковского и с теплом вспоминает прием русской публики. Его отношению к музыке и к искусству в целом может позавидовать любой современный исполнитель. Клиберн навсегда вошел в историю, как первый победитель престижного международного конкурса имени Чайковского, как пианист, полюбившийся советской публике, как техасец, покоривший Советский Союз.
Ван Клиберн: Хрущёв всё время хотел меня накормить
Если кто не в курсе, то на последнем, ХIV Международном конкурсе имени П.И. Чайковского Гран-при получил российский пианист Даниил Трифонов. Великий Гергиев отметил: «Все члены жюри были совершенно единодушны в том, что Даниил Трифонов заслужил этот приз». Не знали? Стыдно, конечно, но неудивительно. Первым и единственным победителем, чьё имя, без преувеличения, знал весь мир, был Харви Лейван Клайберн, или Ван Клиберн, получивший приз в мае 1958 года. Советские граждане скупали пластинки Клиберна и любовно именовали его Ванюшей, а в Америке журнал Time, вышедший в день победы пианиста – 19 мая 1958 года, был снабжён красноречивой обложкой о техасце, который завоевал Россию (The Texan who Conquered Russia). «Наша Версия» пообщалась с техасцем спустя 53 года после эпохальной победы.
–Какое у вас первое воспоминание о Москве?
– Моё первое воспоминание о Москве появилось в моём детстве. Родители подарили мне иллюстрированную «Всемирную историю». Я увидел фотографии Кремля и собора Василия Блаженного, сразу дал себе слово, что я обязательно приеду в эту страну.
– И вы использовали Конкурс Чайковского для того, чтобы сходить на Красную площадь?
– Да, я так и собирался поступить. Но ситуация неожиданно для меня стала развиваться по-другому.
– Ходят слухи, что на Конкурс Чайковского вы поехали благодаря менеджеру компании Steinway («Стейнвей») Александру Грэймеру. Для того чтобы обеспечить вас деньгами, он якобы продал свой перстень.
– Грэймер сейчас, наверное, переворачивается в гробу от смеха. Нет, всё было не так. Он мне позвонил и поставил ультиматум: «Ты должен участвовать в этом конкурсе». И всё. А помогли мне мои родители. Если бы нужно было всё продать, они бы всё продали. Но, к счастью, продавать ничего не пришлось.
Благодаря моей маме я начал заниматься музыкой. Мой первый концерт состоялся, когда мне было четыре года. И мой папа был потрясающим человеком и очень музыкальным. А со Steinway у меня всё-таки были отношения, и развивались они следующим образом. Когда я учился на втором курсе Джульярдской школы и мне было лишь 18 лет, я получил стипендию. Это были небольшие деньги, их бы даже не хватило на то, чтобы подать заявку на участие в конкурсе. Но я, получая эту стипендию, непременно должен был сыграть концерт на рояле Steinway. И после моего выступления семья Стейнвей подарила мне небольшой кабинетный рояль. И я официально стал пианистом этой компании. Со мной даже был заключён договор.
– И как же вам удалось стать лицом этой компании?
– Она сама выросла на традициях русских пианистов – Скрябина, Рахманинова, Игумнова. Розина была очень строгой и всегда говорила: «Помни русскую поговорку «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда»!» После этих репетиций я падал замертво. Но и прогресс в моей игре был очевиден.
– Вы долго готовились к конкурсу?
– Программу учил долго, а советскую визу я получил только за два дня до вылета.
– И дальше произошло: пришёл, увидел, победил?
– Что вы! Я прекрасно понимал, что у американца в Советском Союзе шансы на победу сведены к нулю и конкурс организовывается, чтобы доказать превосходство советской исполнительской школы. Поэтому я и не думал продвинуться на конкурсе дальше первого тура, зато рассчитывал наконец-то увидеть эти архитектурные чудеса наяву. Но произошло всё наоборот. Я прошёл все три тура. И в третьем, как впоследствии рассказывали мне очевидцы, Рихтер за мои выступления напротив моей фамилии поставил высший балл – 25. Остальных участников конкурса он оценил в ноль баллов. Мне рассказывали, что судьи конкурса безумно боялись отдать первую премию американцу. Председатель жюри даже встречался с мистером Хрущёвым, чтобы посоветоваться на этот счёт. И… мистер Хрущёв, слышавший по радио, как я играю, сказал: «Победителем I Международного конкурса имени Чайковского должен стать американец Ван Клиберн. Искусство свободно от предрассудков!»
Зачем Владимир Зеленский намекнул депутатам Верховной Рады, что их скоро разгонят
– Каким вы запомнили Никиту Сергеевича?
– Очень добрым. Мистер Хрущёв показывал мне Москву, вёл себя просто, как папа, пытался накормить: «А то ты, Ваня, слишком худой!» Меня вообще вся ваша страна очень тепло принимала. Во время конкурса я жил в гостинице «Пекин», и около входа меня всегда ожидали русские поклонники. Они задаривали меня подарками. Чего только мне не приносили: и варенье, и шерстяные носки с шапками. Я человек очень сентиментальный. Многие из этих подарков до сих пор храню. Даже всякие милые записочки вроде той, автор которой просила меня остаться в Москве. И это было так трогательно. Наверное, эти дни далёкого 1958 года я никогда не забуду. Ведь тогда я был очень счастлив.
– Вам ещё доводилось общаться с Хрущёвым?
– Да. На приёме в Кремле, организованном в честь королевы Бельгии Елизаветы. Никита Сергеевич был в обществе сына Сергея и переводчика Виктора Суходрева. Никита подошёл ко мне, посмотрел лукаво и произнёс: «Какой же ты высокий, Ваня!» Я нашёлся сразу: «Мой папа верит в пользу витаминов». Генсек отреагировал молниеносно: «Да, я тоже принимаю витамины». И все рассмеялись. Он был хоть и представительный, но не очень высокий. Потом мы начали общаться на музыкальные темы, и Никита Сергеевич очень удивил меня своими познаниями и тонким вкусом. В один из моих гастрольных приездов он даже пришёл на мой концерт, и я специально для него исполнил Фантазию Шопена фа минор.
– А правда, что вас всегда приглашали к президенту Америки, когда к нему приезжали главы российского государства?
– Был период, когда вы практически перестали играть концерты. Чем вы занимались в это время?
– Преподавал, занимался благотворительностью, основал стипендиальные программы во многих музыкальных университетах, включая Джульярдскую школу, которую окончил сам, Консерваторию Цинциннати, Христианский техасский университет, Университет Луизианы, Академию Листа в Будапеште. Работал в попечительском совете Академии искусств в Интерлакене и Мичигане, где создал стипендиальные программы. Но потом, через 30 лет после первого конкурса, выступил в Советском Союзе и вновь почувствовал вкус сцены.
– Если бы вы не стали пианистом, то какую профессию выбрали бы?
– Сложно ответить на этот вопрос. Да, я помню, с пяти лет твердил своим родителям, что хочу стать пианистом и всюду играть концерты. Но в то время я успешно пел в хоре и у меня появилось желание стать оперным певцом. Этим терзаниям положил конец мой папа. Он мне объяснил, что голос – это хоть и хороший инструмент, но нет никакой гарантии, что он останется таким же красивым и чистым, когда я повзрослею. И предложил сконцентрироваться на более стабильных инструментах. Я выбрал фортепиано. И с тех пор никогда об этом не пожалел.
– Что вас волнует больше – выступление в консерватории или на большой арене, стадионе?
– Казалось бы, что выступления на больших стадионах волнуют больше, но нет. Мне приятно вспоминать свой концертный опыт в Лужниках. И звук, и акустика, и реакция публики были удивительными. В Большом зале Консерватории меня всегда охватывает дрожь. Мне достаточно вспомнить, что на этой сцене играли и Танеев, и Артур Рубинштейн, и сердце уходит в пятки. Я никогда не поверю тем, кто якобы выходит на сцену совершенно хладнокровным. Они просто лукавят. Если же кто-нибудь раскроет тайну, как перестать волноваться перед выступлением, пусть со мной поделится!